Татьяна Калугина - Группа [litres]

– Он запутайся, – по-детски выговаривая, подтвердила Зильда и развела руками.

«Ну, на этот вопрос я тебе отвечу, – смилостивился Щит. – Зильда стала такой потому, что здесь, на Берегу Океана, человек может находиться только в одном виде из двух – ребенком или подростком. «Ребенок» – это тот, кто у вас, в мире Млечного Пути, еще не достиг семи лет, либо уже перешагнул порог семидесяти. То есть близок к внешнему краю жизни – с той ли, с этой ли стороны. А также любой, кому угрожает смерть. Кто угасает от долгой неизлечимой болезни или, наоборот, стремительно истекает кровью. Причина и, так сказать, скорость процесса значения не имеют: важна лишь близость небытия. Все остальные воплощаются здесь «подростками».

Рыжего очень взволновали слова «у вас, в мире Млечного Пути», но он решил на этом не задерживаться и выяснить все же вопрос о Зильде.

– То есть, получается, что Зильда в каком-то другом измерении – либо младенец, либо старушка, либо вот-вот умрет?

«Почему сразу младенец? Скорее всего, она идентична себе здешней, то есть является девочкой пяти-шести лет… Ну или старушкой за семьдесят».

– А может она быть мальчиком пяти-шести лет? Или старичком?

«Нет. Пол при переходе не меняется».

– А вдруг она кто-то, кто умирает?

Щит придирчиво оглядел Зильду с головы до ног. На его поверхности появились буквы:

«Не думаю. Умирающий должен довольно быстро терять в возрасте. А вашей Зильде, насколько я понимаю, все время шесть. Она ничуть не изменилась с тех пор, как…»

Щит не закончил фразу. Зильда хихикнула. Рыжий негромко охнул. На миг ему показалось, что Зильда проваливается в песок или что сам он внезапно вырос, подобно Алисе из Страны Чудес. Его ладони, лежавшие все это время у Зильды на плечах, остались болтаться в воздухе, а вместо хлипких вертлявых плечиков шестилетки между ними возникла кудрявая макушка какой-то совсем уж крохи.

Кроха оживленно залепетала, нашла палец Рыжего и дернула за него.

– Что это значит, Щит?! – воскликнул Рыжий.

«Это значит, что наиболее вероятным является третий вариант: она кто-то, кто умирает», – ответил Щит.

Рыжий вернулся к шалашу с малюткой Зильдой на руках, передал ее обомлевшей Тивц, попросил Митяя сгонять за Фьюти, и потом они устроили экстренный совет.

– Плохи дела, – сказал Митяй, выслушав Рыжего. – Она скинула сразу года четыре. В следующий раз она может просто исчезнуть.

– Если она исчезнет здесь , это будет означать, что где-то она умрет? – попыталась разобраться в ситуации Тивц. – Или: что где-то она очнется… и обнаружит, что умирает… и сможет позвать на помощь?

– Ты хочешь сказать, что нужно дать ей исчезнуть? – спросил Фьюти. – Или разрешить зайти в океан?

Все посмотрели на Зильду. Она возилась на песке с принесенными Тивц ракушками – закапывала и откапывала, стучала ими друг о друга и бурно радовалась извлекаемому звуку. Она не понимала, что говорят о ней.

– Мы не можем просто сидеть и ждать, когда она исчезнет, – ответила Тивц Фьюти. – И отпустить ее в океан тоже не можем!

– Почему? – искренне удивился Фьюти.

Рыжий с Митяем тоже с интересом воззрились на Тивц, ожидая, какие она приведет аргументы.

– Ну, смотрите, – принялась рассуждать Тивц. – Щит сказал, что маленькими детьми здесь становятся маленькие дети, старики и те, кому грозит смертельная опасность. Он не уточнил, какая именно. Болезнь, несчастный случай, убийство, самоубийство… А если, например, в том мире Зильда страдает лунатизмом и прямо сейчас стоит на каком-нибудь карнизе на высоте тридцатого этажа? Мы ее «разбудим» – и она упадет…

– Эм-м… – с сомнением протянул Рыжий. – Теоретически такое возможно, конечно…

– Или, допустим, она лежит под наркозом во время сложной операции, – предложила Тивц другой сценарий. – Что-то идет не так, давление падает, пульс скачет, врачи в запаре… И тут – ба-бац! – она распахивает глаза! Привет! И вот вам смерть от болевого шока.

– Или, например… – начал было фантазировать Фьюти, но Рыжий его перебил:

– Ладно, я понял. Нельзя ее в океан. Тогда какие у нас варианты?

– Может быть, в мир Млечного Пути должен отправиться кто-то из нас? – предположил Митяй. – Если мы здесь вместе, то, наверное, мы и там как-то связаны. Проснувшись там, кто-то из нас мог бы помочь Зильде… ну или убедиться, что помочь ей ничем нельзя.

– И кто же будет этот кто-то? – поинтересовался Фьюти.

Они решили тянуть жребий. Из пальмовых фенечек, навитых Тивц, взяли три простых и одну с украшением-ракушкой. Рыжий зажал их все в кулаке, оставив торчать наружу лишь одинаковые петельки-«ушки», за которые следовало тянуть.

– Ну что, давайте. Фьюти, Митяй, Тивц…

– Называй меня Альбой, – попросила Тивц. И вытянула первую фенечку. Ей досталась не меченая.

Митяю тоже досталась фенечка без ракушки.

Последним тянул Фьюти. Взглянув на выдернутую из кулака Рыжего фенечку, он с досадой воскликнул: «О!» – и бросил свой жребий на песок.

Из его глаз брызнули слезы.

– А вот и фиг! – закричал Фьюти. – Я не хочу! Вы меня не заставите!!!

– Ладно, – сказал Митяй. – Я пойду. В конце концов, это была моя идея.

Фьюти, утерев глаза рукавом, развернулся и направился к пирсу, сердито топая и увязая в песке. Митяй поднял брошенную им фенечку.

– Прикольная! – сказал он. – Поможешь завязать?

Альба затянула завязки фенечки на его запястье.

– Не думаю, – сказала она, – что она перенесется с тобой в тот мир. Но все равно спасибо. Я рада, что она тебе нравится.

– Это тебе спасибо – за амулет, – улыбнулся Митяй.

В этот миг со стороны океана раздался долгий протяжный звук, похожий на пароходный гудок, только более высокий и мелодичный. Все повернули головы в сторону пирса. Все сразу поняли – это приплыл кит.

– Ну ладно, ребята, – сказал Митяй. – Удачного плавания! Надеюсь, еще увидимся…

Как где-то, когда-то, с кем-то другим – у него снова не было времени попрощаться. Махнув рукой, украшенной амулетом, Митяй направился в воду. Зашел по колено, потом до середины бедра, потом его силуэт замерцал, то мутнея, то вновь исполняясь прозрачной ясности, становясь как бы скважинкой в пространстве, прорезанной в форме человеческой фигуры.

А потом Митяй исчез.

– Да стой же, кися! – Андреа уже запыхалась и начала выходить из себя, но продолжала повторять ласковую домашнюю кличку своей любимицы. Впрочем, еще немного, и Жужу не миновать быть названной «кошатиной» и «мурзавкой». – Куда ты меня ведешь?!

Выбравшись из густых зарослей лещины на очередную полянку, Андреа открыла было рот, чтобы снова позвать Жужу, но слова застряли у нее в гортани. Посреди полянки стоял открытый аэрокар, похожий на жука с оторванными крыльями, а под ним, прислонившись к парковочной пластине, полулежал мужчина с абсолютно серым лицом. Он был мертв или находился без сознания.