Фриц Лейбер - Корабль отплывает в полночь

Сотрясение грунта, если не брать в расчет участки радиусом в несколько миль вокруг точек удара, было на удивление слабым, меньшим, чем от крупных сейсмических толчков. Приборы нигде не зафиксировали выброса энергии мощнее пяти баллов по логарифмической шкале Рихтера.

Гигантская волна тоже не вполне оправдала ожидания, и хотя, согласно некоторым подсчетам, Тихоокеанский осколок должен был повысить уровень океана на четыре сотых дюйма, последующие измерения этого не подтвердили. Не возникло в Тихом океане и новых островов из лунной породы – только Центральная отмель в том месте, где упал Тихоокеанский осколок и его фрагменты рассеялись по океанскому дну. От нескольких рыбачьих баркасов и частных яхт, а также одного небольшого парохода с момента удара не поступило никаких известий. Вероятно, их поглотил океан.

Еще одному пароходу первая огромная волна повредила киль, и он затонул, но члены команды своевременно покинули судно и спаслись все до единого, как и троица путешественников на бальсовом плоту. Последние утверждали, что видели с близкого расстояния Тихоокеанский осколок, который «спускался с неба, словно раскаленная докрасна гора». Несколькими часами позже на пляжи Калифорнии, Мексики и Южной Америки накатила внушительная волна, а на Гавайских островах на время замерла всякая жизнь, хотя жители пятидесятого штата были больше обеспокоены извержением из-за случайного попадания крупного лунного осколка в кратер вулкана Мауна-Лоа.

Из Восточной Сибири, с Аляски и большей части островов Тихого океана сообщали о страшном грохоте и эпизодическом падении метеоритов, включая те, что рухнули в океан, подняв впечатляющий шлейф водяных брызг. В то же время, по довольно забавному совпадению, на такие далеко отстоящие друг от друга города, как Канберра, Йокогама и Охотск, целый день наводили страх метеориты, что ревели и сверкали в нескольких милях (кое-кто утверждал, что в нескольких ярдах) над крышами, а затем, по сообщениям прессы, улетели дальше в космос, так и не упав на землю.

Дженет Макнеллис, ее отец и доктор Сноуден благополучно переждали падение Вашингтонского камня в бомбоубежище профессорского дома, не испытав больших неудобств. Правда, доктор потом неодобрительно смотрел на людей, рассуждавших о том, что последствия Большого лунного града были примерно такими же, как от «обычного» землетрясения. К рассвету почти вся пыль осела, ветер унес огромное грибовидное облако на восток, и все трое смогли отчетливо увидеть с вершины холма значительную часть зоны разрушений, на границе которой оказались.

Стены и крыша самого дома частично покосились, но не обрушились. Все оконные стекла разбились, хотя окна специально оставили открытыми.

Белая штукатурка равномерно позеленела, словно ее окрасили из огромного распылителя, – мощный кулак взрывной волны разорвал зеленые перчатки листьев и сосновых игл.

Обнаженные деревья на склоне холма, с которых сдуло всю листву, понуро согнулись. В нескольких милях дальше стоячие скелеты деревьев сменялись бесконечной равниной с лежащими горизонтально стволами, словно лес старательно прочесали частым гребнем. Постепенно стало ясно, что поваленные деревья тянутся до самого горизонта, на пятнадцать миль во все стороны.

– В точности как фотографии Кулика с места падения Большого сибирского метеорита в девятьсот восьмом году! – заметил профессор Макнеллис.

Дженет вздохнула и плотнее закуталась в свое пальто.

– Знаете, – сказала она, – я не думаю, что мои кошмары вернутся.

– Даже представить себе такого не могу, – заботливо ответил доктор Сноуден. – Земля получила предупреждение. Телепатические сны, которые видели вы и многие другие, оказались пророческими.

– Так вы считаете, что они и в самом деле были телепатическими? – слегка недоверчиво спросила она.

Доктор кивнул.

– Но почему предупреждение? – недоумевал профессор. – И почему именно такое? Разве нельзя было сначала поговорить с нами?

Казалось, он обращался скорее к голым стволам деревьев, чем к дочери или доктору, который все-таки отважился на спорный ответ:

– Возможно, они посчитали, что мы недостойны такого разговора и понимаем только угрозы. Не знаю. Может быть, они пытались говорить с нами… может быть, сны и были этими попытками. Видите ли, возможно, перед нами – цивилизация телепатов и они считают, что другие цивилизации тоже используют это средство общения. Может быть, они произвели устрашающие взрывы только потому, что мы не ответили или наши ответы показались им безумными.

– И все же – до чего страшное предупреждение!

Доктор пожал плечами:

– Возможно, они решили, что мы только этого и заслуживаем. Кроме того, мы могли показаться им в какой-то степени опасными – тянемся к звездам, но все еще раздумываем, не стоит ли одной половине человечества уничтожить другую. – Он вздохнул и продолжил: – С другой стороны, не исключено, что мы делим нашу Вселенную с существами, не вполне здоровыми психически по нашим стандартам. И если бы даже мы выяснили о них все, что способен понять наш ограниченный разум, то все равно считали бы их маньяками. Не знаю. Одну вещь мы теперь знаем точно, хотя должны были понять уже давно: мы не единственные обитатели Галактики и пока, очевидно, не самые могущественные.

Я был буквально в сотне миль от Черт-те-где, когда заметил краем глаза эту девушку. Мне приходилось постоянно быть начеку: я все еще опасался, что кто-нибудь из уцелевших после кровавой потехи в Черт-те-где охотится за мной.

Я брел вдоль опор высоковольтной линии, накренившихся от взрывов прошедшей войны под одним и тем же углом, словно после изрядной пьянки. Похоже, девушка направлялась туда же, куда и я, привлеченная наносами пыли, за которой даже с такого расстояния нетрудно было разглядеть угрожающий металлический блеск и темные бугорки, которые могли оказаться человеческими трупами или дохлой скотиной.

Голову девушки покрывало что-то темное, она казалась настороженной. Стройная и невысокая, как я сам, она тоже прикрывала нижнюю половину лица платком, на манер старинных ковбоев.

Пока наши дорожки медленно сходились, ни один из нас не помахал рукой, даже не повернул головы и вообще ничем не показал, что видит другого. Мы вели себя предельно, до крайности осторожно – я уж точно, и ей бы тоже не помешало вести себя так.