Вадим Панов - maNika [litres]

– Какое же главное?

– Верность.

– У меня будет возможность это проверить, – старик помолчал. – А теперь давай вновь поговорим о делах.

– Сколько у меня времени? – быстро спросил Джа.

– Мало.

– Я набросаю план и завтра представлю его директору Митчеллу.

– Что ты собираешься делать с Орком?

– С Орком? – показалось, что Винчи удивлен. Нет, не показалось, он оказался так сильно удивлен, что бросил взгляд на директора. – А что я должен делать с Орком?

– Учти его фактор в своем плане.

– Безусловно, сэр, – Джа уже взял себя в руки. – Орк пригодится. После того как сенатор запустит проект, Орк и его проповедники обязательно выступят против, на них не обратят внимания, они разозлятся, сопротивление начнет нарастать, постепенно становясь все более и более радикальным.

– Думаешь, они пойдут на обострение? – недоверчиво прищурился Митчелл.

– Не пойдут сами, мы им поможем, – хладнокровно ответил Джа. – Мы их замажем, заставим выйти на улицы и во время горячей фазы прикончим вместе с бандитами. – И посмотрел на старика: – Вы это имели в виду под «сделать Орка»?

– Примерно, – усмехнулся дядя Сол. – Итак, по поводу болтуна можно не беспокоиться… Ты слышал об no/maNika?

– Разумеется слышал, сэр: нейрочипы без выхода в сеть, – Винчи выдержал короткую паузу и с легким удивлением закончил: – Но я был уверен, что это ваш проект.

– Почему?

– Разве «Feller BioTech» не монополист в производстве нейрочипов?

Старик и Митчелл переглянулись.

– Нет, это не наш проект, – неохотно ответил директор.

– Мне его тоже расследовать?

– Нет. Но если появится информация о no/maNika – докладывай в приоритетном режиме.

– Да, сэр.

– Что же касается плана, то я предполагаю два-четыре дня хаоса, а затем – тотальная зачистка силами GS, Национальной гвардии и, возможно, военных, – Винчи вернулся к предыдущей теме. – Увидев истинное лицо террористов, граждане охотно поддержат законопроект, и вы получите свой прекрасный новый мир.

– Жду план завтра.

– Да, сэр. – Винчи перевел взгляд на старика: – Рад был познакомиться, сэр.

– А я еще не знаю, – буркнул дядя Сол.

– Я вас не подведу.

– Свободен. – Дождался, когда Джа покинет кабинет, и покосился на Митчелла: – Откуда ты его выкопал?

– Из Европы.

– В смысле, он там родился?

– Наполовину русский, наполовину немец, – рассказал директор, присаживаясь в кресло напротив старика. – В начале беспорядков Джа примкнул к Армии Освобождения Окситании, сражался, угодил под бомбежку, стал инвалидом, попал в программу реабилитации «Feller BioTech», получил бесплатную maNika и новые руки, уехал в Штаты, собираясь поступить в Массачусетс, но мы его заметили и предложили стать агентом GS. Нам нужны парни с опытом.

– Он кажется энергичным.

– Он отлично себя зарекомендовал во время обучения и стажировки, потом вернулся в Европу и… И я нисколько не лгал, дядя Сол: парень идеально отладил работу теневого европейского офиса.

– Что он там делает?

– Отстаивает наши интересы самыми разными способами.

– Гадит Арчеру?

– Именно так.

– Арчер зол, у него сплошные неудачи на континенте.

– В том числе – благодаря Джа, – уверенно произнес Митчелл.

– Винчи работает с Орком?

– Все контакты с Орком идут через Сильвию Родригес. Джа наверняка встречался с Орком и, если потребуется, сможет его достать.

– Хорошо… – старик повертел в руке стакан, но допивать «бурбон» не стал. – Он сделает то, что обещал?

– Да.

– Он управляем?

– Нет.

– Считаешь, что нужно избавиться от него после операции?

– Нет.

– Объясни.

– Винчи понимает, что выше вас на Земле никого нет, дядя Сол, – твердо сказал директор GS. – Он понимает, что вы стоите над законом, над властью, над моралью – над всем, что существует и имеет смысл. Он понимает, что никогда не заберется на такую высоту, но наслаждается тем, что благодаря близости к вам поднимается над властью, законом и моралью. Мы думали использовать Винчи в отряде Sputnik, но это не его уровень. Он способен на большее.

Малберри-стрит

Южный Манхэттен

Нью-Йорк, США

– Я уже слышал это стихотворение, – негромко произнес Освальд Гарибальди, высокий и очень худой мужчина лет тридцати пяти, одетый в серые джинсы, серые кеды и черную футболку. Вещи выглядели дешевыми обносками, однако были куплены Освальдом в бутиках известных дизайнеров – слабость к шмоткам у Гарибальди была в крови.

– Не сомневаюсь, – обронила Мегера.

– Ты его читала…

– Оно мне нравится, – перебила собеседника девушка. – Мне вообще нравится Огюст.

– Кто?

– Не важно, он давно умер, – ответила Эрна и медленно прошлась по комнате, которая служила Освальду мастерской.

Официально Гарибальди занимался продажей, обслуживанием и ремонтом пингов любых модификаций: и костей, и вживляемых устройств, и даже лицензию на работу с разъемом для maNika имел, которые «Feller BioTech» выдавала весьма неохотно. Поэтому стоящее в комнате оборудование не могло вызвать подозрений: пара электронных микроскопов, тончайшие инструменты для работы с многослойными платами, вакуумный бункер с манипуляторами, в котором разрешалось вскрывать микроблоки сложных пингов, анализаторы микрогеров… Оснащение мастерской не вызывало вопросов, однако мало кто из проверяющих задумывался над тем, что все это оборудование можно использовать и для других целей, например для глубокой модернизации стандартных коммуникаторов, подготавливая их к требующей большой вычислительной мощности работе.

Например, к серьезной хакерской атаке.

И мало кто знал, что известный пинг-мастер Гарибальди был большим специалистом в этой области. А точнее – одним из лучших специалистов в мире.

– Для поэта, наверное, важно то, что его слова не устаревают. С другой стороны, Огюст умер, знает ли он, что строки продолжают жить?

– Ты читала это стихотворение в Париже, – припомнил сидящий в кресле Освальд.

– Да, – подтвердила Мегера, свободно расположившись на одном из рабочих столов – ей нравилось сидеть на столешнице. – Оно было уместно.

– Здесь не Париж.

– Будет.

– Не надо, – выдохнул пинг-мастер.

– Я ни при чем, – качнула головой девушка и указала на висящий на стене коммуникатор, звук которого Освальд приглушил, когда они с Эрной вошли в мастерскую. На экране разглагольствовал плотный седовласый мужчина в отличном костюме и, судя по жестикуляции, яростно убеждал слушателей в чем-то важном.