Иван Миронов - Высшая каста [litres]

Ежову молодой следователь скрашивал не только кабинетные будни, но и короткие часы досуга. Однако, когда в 1938 году Сталин предрешил судьбу «кровавого карлика», назначив под него первым замом товарища Берию, Шварцман помог новому хозяину Лубянки в разоблачении своего патрона и сердечного друга как «шпиона и педераста». Поскольку Шварцман оказался чекистом пытливым, даже талантливым, Берия отдал его под начало своего ближайшего соратника Богдана Кобулова, возглавившего с приходом Берии Следственную часть НКВД СССР.

Кобулов в довесок к сросшимся бровям и гладким усам щеточкой имел маниакальную страсть к пыткам и смертным приговорам. Похожий на Чарли Чаплина, только злого и жирного, Кобулов обладал таким необъятным брюхом, что для него приходилось заказывать специальные столы с полукруглой выемкой. За нескромные пропорции телес и вечно красную от водки физиономию Берия называл своего соратника «Самоваром». Атомный маршал всегда тяготел к землякам, однако армянина Кобулова он ставил выше всех своих сородичей. Сам же Кобулов, несмотря на патологическую жестокость и лакейскую привязанность к Лаврентию Павловичу, больше всех в этом мире любил брата Амаяка, который за несколько лет из помощника бухгалтера вырос в резидента НКВД в Берлине. Именно Кобулов-младший слал в Москву шифровки об отсутствии у Гитлера намерений напасть на СССР.

Чуть отвлекшись на Кобуловых, Берия снова мысленно вернулся к Шварцману, в способностях которого он не ошибся. Ведь расчет Шварцмана предельно точен. Понимая, что Рюмин собирает на него компромат, в том числе и о частной жизни, он, не дожидаясь, когда всплывут факты нежной дружбы с Ежовым, рванул на упреждение, поведав Рюмину о своих фантастических подвигах в гомосексуальных дебрях. Кто теперь поверит Рюмину и даже самому Шварцману о его связях с Ежовым, если он уже признался, что сожительствовал с Абакумовым и британским послом.

– Лаврентий Павлович, неделю назад Сталин утвердил список врачей, подлежащих аресту. Готовил Рюмин. Там все наши. Хозяин вдохновился, даже дописал пару фамилий.

– Где список? – Берия деловито поправил пенсне.

Гоглидзе достал из потертого кожаного портфеля папку с завязками и передал ее шефу:

– Здесь досье на каждого.

Берия листал бумаги, останавливаясь только на лощеных фотографических портретах. Через пару месяцев эти сытые и надменные физиономии станут тусклыми, изнуренными и сломленными полулицами полулюдей.

– Збарский… Збарский… – Берия задумчиво почесал переносицу, вглядываясь в невыразительные совиные глаза, приплюснутый нос и женственные складки губ глядевшего на маршала гордеца.

– Хранитель Тела, – поспешил подсказать Гоглидзе.

– Точно. Этого профессора еще Ежов собирался расстрелять. Ему донесли, что Збарский проводит какие-то ритуалы. Ежов перетрусил, что тот его сглазит или порчу нашлет. На редкость суеверный мудак. Но Сталин не дал. Мол, что тогда с Лениным станется. В итоге где Збарский, а где Ежов?

– Думаю, скоро исправим недоразумение. – Гоглидзе молодцевато расправил плечи.

– А может, и вправду проклял, – Берия подмигнул генералу. – Этим оккультизмом еще Троцкий баловался, но мы всех его колдунов уничтожили. Только Збарского вот сберегли. Посягнуть на Збарского – посягнуть на Ильича. Личное распоряжение Сталина, говоришь?

– Так точно! Хозяин сам вписал Збарского в этот список.

– Отдельных указаний по нему нет?

– Не могу знать, Лаврентий Павлович.

– Ну и черт с ним, – отмахнулся Берия. – По Грузии есть новости?

– Эту сволочь Рухадзе перевели в Лефортово, но с ним работают люди Круглова и, насколько мне известно, в обиду не дают. Вахтанг Лоладзе, назначенный вместо Рухадзе, выполняет все инструкции Круглова и лично по телефону докладывает ситуацию Сталину.

– Немногого же мы добились, убрав Рухадзе. – Берия расстегнул пуговицу на левом рукаве сорочки. – Только мелко отомстили. Что за месть без насилия? Даже до семьи его не сумели дотянуться.

Когда-то Лаврентий Берия с Николаем Рухадзе дружили. Нарком ценил в младшем товарище неразборчивость методов ведения следствия, личную верность и легкий шарм садизма. Ему поручались деликатные устранения личных врагов Берии в Грузии, в том числе и расправа над родственниками скончавшегося при странных обстоятельствах Серго Орджоникидзе. За что и стал Рухадзе в тридцать четыре года начальником Следственной части НКВД Грузинской ССР. Через два года, в самом начале войны, он уже заместитель наркома внутренних дел республики, главный особист всего Закавказского фронта и начальник Смерша военного округа.

Непосредственный шеф Рухадзе до 1948 года Авксентий Рапава – близкий соратник Лаврентия Павловича. Не в пример туповатому Рухадзе Рапава мыслил тонко и сдержанно. В отличие от большинства своих необразованных коллег закончил духовную семинарию и Тифлисский университет. Смотрящий за Грузией от Берии Рапава создал целую кузницу кадров верных, небрезгливых, надежных. В 48-м, когда борьба за сферы влияния в силовом блоке еще не превратилась в кровавое рубище, а скорее напоминала шахматные комбинации, чаще яркие, но бессмысленные, Сталин назначил Рапаву министром юстиции Грузии. Республиканским министром госбезопасности вместо него стал Рухадзе, с которым вождь часто общался на грузинском, что отличало особое расположение Сталина к собеседнику. Рухадзе, прочувствовав намерение Хозяина убрать Берию, перед этим зачистив Грузию от его близких и соратников, не стал терзаться долгом дружбы с атомным маршалом и энергично принялся за сбор компромата на всю тамошнюю номенклатуру. Поскольку в самой республике доверять было некому, оперативников командировали из Москвы. Через три года начались первые аресты. Пока Абакумов разрывался меж двух господ – Берией и Сталиным, Рухадзе «потрошил» любимцев Лаврентия Павловича.

Первыми, на кого надели стальные браслеты, стали руководитель «мингрело-националистической группы». второй секретарь грузинского ЦК Михаил Барамия, прокурор республики Владимир Шония и, конечно же, Рапава. Постепенно в следственные изоляторы переехала вся партийная и силовая элита родины вождя. Из одиннадцати членов ЦК Компартии Грузии арестовали семерых, за ними по этапу пошли 427 коммунистических секретарей горкомов и райкомов. И только спустя восемь месяцев Берия смог предпринять ответные меры. Сыграв на мнительности генералиссимуса, Лаврентий Павлович добился ареста Рухадзе. Но победа оказалась пирровой. Новый министр госбезопасности Грузии Вахтанг Лоладзе оказался фигурой технической, все контрольно-стратегические функции замыкались на Круглове и Огольцове, которые Берии были не по зубам.