Владимир Хлумов - Прелесть [повесть о Новом человеке]

— Есть хочется, — глотая слюну сказал Андрей.

Воропаев обрадовался.

— Конечно хочется, пойдем, здесь рядышком. Я когда проезжаю, всегда вижу одно заведение.

Они спустились по бульвару к старому особняку с башенкой, перетянутой люминесцентной надписью «У Яузы». Чего у Яузы и не расшифровывалось, но из подвала тянуло вкусным варевом, сверху доносился веселый серебряный перезвон, а на пустыре притаилась обойма мерседесов.

Вход был какой-то странный. У наглухо закрытой двери не было ни ручки, ни звонка. Воропаев постучал и послышалось жужжание. Под наличником ожила телекамера.

— Не ресторан, а обменник какой-то, — Воропаев уж было передумал, скучно пересчитывая в кармане скромные майорские финансы.

Но дверь с мелодичным звоном раскрылась, как крышка музыкальной шкатулки и перед ними вырос швейцар. Верхняя пуговица френча была расстегнута и оттуда поблескивала золотая цепь. Детина, оценив статус гостей где-то между бомжами и преподавателями ПТУ, молча кивнул, мол, чего надо.

— Браток, пообедать желаем, — скромно сказал Воропаев.

Андрей рассматривал, как носок его кроссовки елозит по асфальту.

— Ресторан на спецобслуживании.

— То есть только для специального обслуживания… Ага, — он обратился к Андрею, — Не зря я сказал, что время вспять покатилось, Андрей Алексеевич.

Швейцар, видно, впервые услышал расшифрованный смысл своих слов и насторожился.

— Какое совпадение: мы пришли специально покушать, а здесь специально кормят, — обрадовался Воропаев. — Везет мне в последнее время на невероятные совпадения?

Детина занервничал, но не отступал.

— У нас по специальным приглашениям.

— Ага, — размышлял вслух Воропаев. — Приглашения должны быть тоже специальные, а оружие сдается под расписку? Андрей Алексеевич, у тебя нет приглашения, а то я свое куда то подевал? — спросил не оборачиваясь Воропаев и полез под мышку.

В это самое время ожил телефон в руке метрдотеля. Тот, не отводя глаз от Воропаева, послушал и сказал с облегчением:

— Ладно, проходите, только сдайте оружие.

— А я и оружие забыл, — Воропаев поднял обе руки и похлопал себя по бокам.

Детина тоже похлопал его по бока, залез куда-то за спину и, убедившись в искренности клиентов, пропустил внутрь. Дверь тяжело захлопнулась, и они стали подниматься наверх по винтовой лестнице.

— Ты когда последний раз был в ресторане? — спросил Ворпаев.

— Никогда.

— Вот тебе и новый мир откроется.

Наверху Воропаев вспомнил фильм «Запах женщины», точнее, сцену, когда Аль Пачино слепо танцует с героиней. Потом вспомнил маленький ресторанчик в Анаполисе, куда он часто захаживал по работе. Он оглянулся и увидел сидящую к нему спиной девушку и дал себе слово обязательно здесь потанцевать если будет музыка. Появился вежливый официант и провел их к столику на двоих.

— Чего изволите господа?

— Меню, — Воропаев с достоинством выложил на стол пачку «Петр I».

Андрей прочел на пачке: «…и способны удовлетворить самого требовательного знатока, верящего в возрождение традиций и величие земли русской» и довольно спокойно сказал:

— Не велика храбрость с вашим удостоверением комедию разыгрывать.

— Дык, сынок, я и удостоверение тоже забыл, у доктора в палатах, впрочем, это не важно.

Воропаев подморгнул Андрею и добавил:

— Ну, читай, есть тоже хочется, ужас как, только много не накручивай, у меня всего сто тысяч.

— Тогда нам тут только первого съесть, и то без хлебу.

Воропаев выхватил у Андрея меню и впился в витиеватые блюда на двух языках. Андрею же здесь нравилось все больше и больше. Сначала он ожидал увидеть типичную малину, с нахальными полупьяными мордоворотами, но здесь все было строго и элегантно, как внутри новенького персонального компьютера европейской сборки. Даже пресловутая пальма не портила ресторанный интерьер — она прикрывала дверь-вертушку, по видимому на кухню. Занес черт, про себя ругался Вениамин Семенович.

Едва он стал продумывать более менее достойные пути отступления, как появился официант с подносом и белый «Steinwein» откликнулся фантазией на темы Веберовских опер. Большой серебряный поднос, заставленный блюдами и бутылками, напоминал деловую часть Нью-Йорка, когда смотришь со стороны статуи свободы.

— За счет заведения, — предупредил официант и спросил: — Вино будете белое или красное?

— Я не пью, — предупредил студент.

— Красное, конечно, — сказал Воропаев.

Официант открыл при них бутылочку Кьянти, и налил для пробы Вениамину Семеновичу. Тот с видом знатока пригубил, посмотрел куда-то под потолок и одобрил напиток.

— Слушай, давай покушаем, а там видно будет.

— Я так не могу, — сопротивлялся Андрей.

— А ты через не могу, тебе же сказали, за счет заведения. — он виртуозно поддел оливу и та исчезла навсегда из этого мира.

— Вот ты математик, Андрей Алексеевич, подсчитай мне вероятность встречи двух пермяков на Ленинском.

Андрей неуверенно ковырял в своей тарелке, а потом с жадностью набросился на салаты.

— Маленькая вероятность, Вениамин Семенович, но это уже апостериорная вероятность, встретились и встретились. — едва успевая пережевывать, говорил Андрей.

— Ага, апостериорная, это понятно, то есть как бы чего говорить, когда уже поезд ушел, кстати о поездах, заметь, в тот самый день случилось происшествие в электричке…

— Ну и что, — Андрей запивал минеральной водой каких-то морских гадов.

— Да это еще полбеды, но из того самого вагона вышел один человек.

— Живой?

— В черных очках.

— Хм…

— А на платформе мальчик с сестрой сидят — милостыню просят.

— Пожертвовал?

— Пожертвовал, аж пятьдесят тысяч, а мальчика зовут Петька Щеглов, кстати, занятный ребенок, развит не по годам.

— Беспризорники быстро взрослеют, — пояснил Андрей.

Воропаев согласно кивнул и напирал дальше:

— Щегловы были и в вагоне, но, слава Богу, однофамильцы.

— Бывает, — Андрей добрался до черной икры.

— А потом этот интересный гражданин в черных очках разговаривал с собакой.

— Вот это уже интересно.

— Но самая беда, браток, как он ее звал.

— Как? — спросил Андрей и почувствовал ни с чем не сравнимое блаженство.

Вениамин Семенович налил уже себе вина и тихо, безо всякого удовольствия, ответил:

— Умкой. Вениамин Семенович постучал мягкой лапой Андрея по спине.

— Да прибавь к этому сегодняшний мерседес, а уж про остальное… Воропаев вспомнил Систему Станиславского, — я уж и не говорю. Мне самому все это не нравится, Андрей Алексеевич.

Андрей почувствовал себя приговоренным, которого кормят перед казнью. Он отодвинул тарелку и куда-то в окно изрек:

— Многовато совпадений.