Сергей Синякин - Книга о странных вещах [сборник]

Торопливо открыв замки двери, он ввалился в квартиру, захлопнул дверь за собой и прижался к ней спиной, чувствуя, как лихорадочно колотится сердце. «Дома! — думал он. — Слава богу, я — дома!»

Постепенно к нему возвратилась способность размышлять здраво.

Илья Самойлович торопливо освободился от потных рваных тряпок, брезгливо набив ими полиэтиленовый кулек, и устремился в ванную комнату. Лежа в черной широкой ванне и ощущая горячесть душистой воды, Илья Самойлович прикрыл глаза. Некоторое время он корил себя за дневную болтливость, но постепенно чувство опасности ушло, и Горышев погрузился в сладкую мечтательную дрему. Вода остывала. Илья Самойлович выбрался из душа, растерся махровым, похожим на простыню полотенцем, надел чистое белье и спортивный костюм. В столовой он неторопливо приготовил себе ужин, нарезав салями и итальянского сыра, разогрел в микроволновке телячью отбивную и так же неторопливо поужинал, запив все стаканом превосходного «кьянти». Что ни говори, а старый еврей был прав. В этой стране Илье Самойловичу делать было больше нечего. Уродливая, как раздавленная консервная банка, эта страна не внушала никому в мире ни страха, ни уважения. «А что? Было бы великолепно, если бы я выехал, скажем, в Вену. Или в Милан. Побывать в вечном городе Риме, посетить Париж, прогуляться по Монмартру, полюбоваться картинами Лувра, чтобы уже на следующий день бродить по лондонскому Тауэру, а еще через день отправиться в Мадрид, чтобы осмотреть Прадо, а потом отправиться за океан, попутешествовать по Мексике, отдохнуть на Гранаде… Черт возьми, заманчиво все это было, весьма заманчиво! И что самое интересное — вполне реально. Слава богу, железного занавеса больше нет, не сталинские времена».

Илья Самойлович постоял немного у окна, разглядывая обшарпанный двор, на котором в грязном песке песочницы в дневное время играла детвора, поставил стул и, взобравшись на него, начал стягивать с антресоли тяжелые дипломаты. Раскрыв дипломаты, он принялся любоваться своим богатством, перебарывая желание пересчитать слитки. Считать их было незачем, он великолепно помнил, что слитков было четыре тысячи шестьдесят две штуки. Желтые, без малейших следов окисла или примесей, слегка ноздреватые, консистенцией своей и формой напоминающие буханки и куски хлеба, из которого их трансмутировал реконструктор. Вес их Илья Самойлович мог назвать, не задумываясь, в любое время дня и ночи. Двадцать восемь килограммов сто сорок два грамма у него было золота! «Мало, — неожиданно подумал Илья Самойлович. — Этого, пожалуй, не хватит, чтобы сделать реальными мои желания и капризы!»

Он сбросил покрывало, открывая реконструктор. Конструкцией своей реконструктор напоминал телевизор, только без экрана и с отверстием входной камеры на верхней панели. Он включил реконструктор, с удовлетворением наблюдая, как по контрольной панели бегают разноцветные огоньки. Наконец огоньки погасли, и загорелся зеленый сигнал, показывающий, что реконструктор готов к работе.

Илья Самойлович прошел на кухню, натянул на руки тонкие резиновые перчатки для хозяйственных работ и, кряхтя, приволок в комнату сумку со своей добычей. Открыв сумку, он принялся загружать входную камеру. Хлеба сегодня было много, поэтому камеру пришлось загружать трижды. Разглядывая новорожденные, тускло и маслянисто желтеющие слиточки, Илья Самойлович вновь испытал чувство восторга. Никому это не удавалось. Никому, кроме него, Ильи Самойловича Горышева, бывшего ведущего конструктора бывшего оборонного завода бывшего Союза. Все было в прошлом, но в настоящем было это рукотворное золото, обещающее Илье Самойловичу великолепное будущее. Сегодня из собранного на помойке хлеба получилось тридцать пять слиточков. Илья Самойлович придирчиво взвесил их на фармацевтических весах. Общий вес слиточков был сто двадцать семь с половиной граммов. Неплохо!

Закончив работу и выключив реконструктор, Горышев некоторое время игрался слиточками. По их внешнему виду он угадывал собранные им куски хлеба и мог даже вспомнить, как золотоискатель, где и какой кусок он когда-то нашел.

«Да ну все к черту! — неожиданно подумал Горышев. — Хватит. Нельзя же всю жизнь по помойкам лазить! Хватит пока и этого. А за границей я на свои деньги больше куплю, да в золото превращу! Надо договориться с зубниками, скинуть им все оптом и дергать из этой страны в цивилизованный мир…»

Он уложил слитки по дипломатам, запихал дипломаты на антресоли, накрыл реконструктор покрывалом и отправился на кухню. Есть не хотелось. Илья Самойлович сделал себе бутерброд с икрой, открыл свежую коробку шоколадных конфет и налил большую рюмку настоящего грузинского «Варцихе». Коньяк приятно ожег желудок.

Илья Самойлович еще немного посидел за столом, утверждаясь в необходимости отъезда из России. Немного было жалко квартиру, привык он к ней, да многое в квартире было сделано его собственными руками, но Илья Самойлович утешал себя, что за бугром у него квартира будет не хуже, а много лучше нынешней, а что касается продуктов и разносолов, то две трети продуктов в российских магазинах тоже были из-за бугра.

«С девочками можно будет в Таиланде покувыркаться, с японскими достижениями в электронике воочию ознакомиться, — подумал Илья Самойлович. — А надоест все, буду, как негр из анекдота, под пальмами сидеть и ничего не делать».

«Мало, — возразил внутренний голос. — На Таиланд и девочек накопленного, может, и хватит, а на все остальное нет».

Илья Самойлович подошел к итальянской стенке, открыл дверцу бара и взял калькулятор. «Двадцать восемь сто сорок два плюс сегодняшних двадцать семь пятьсот… это будет… это будет… да, это будет двадцать восемь сто шестьдесят девять с половиной! Округляя, двадцать восемь сто семьдесят Двадцать восемь сто семьдесят по цене тридцать рублей за грамм… это будет… это будет… восемьсот сорок пять тысяч сто рубликов! М-да… Не густо. С такими деньгами в Сочах сидеть, а не за бугор выезжать. В зелененьких это будет… Какой у нас курс зелененьких нынче? Шесть к одному. Значит, это будет… сто сорок тысяч восемьсот пятьдесят баксов. Плюс за квартиру и за мебель, плюс дачу с машиной и гараж продам… Илья Самойлович помрачнел. Все равно получалось не густо. Он убрал калькулятор, прошел на кухню и выпил еще рюмку коньяка. Вот тебе и Зарубежье, Моисей Соломонович! С такими деньгами там делать нечего, придется мне здесь еще немного по помойкам пошустрить. А может — к черту? Хватит пока и этого, а за бугром все это можно будет на поток поставить».

Размышляя, Илья Самойлович приготовил себе постель, присел на корточки у музыкального центра и выбрал диск с музыкой Генделя. Проверив программу домашнего компьютера и убедившись, что тот все выполнит поутру Илья Самойлович лег в постель, прикрепил на грудь медицинский датчик, который, не дай бог приступ, подаст необходимую команду компьютеру, и отдался завораживающей мелодии, медленно погружаясь втемную бездну сна.