Сергей Синякин - Книга о странных вещах [сборник]

В конце концов, полгода — это еще не столетие. Зато потом у него будет все. Почти девятьсот в день, это совсем неплохо, ставка инженера, которым, впрочем, деньги вообще нынче не платят! Всего полгода унижений за будущую свободу и роскошь. Можно и потерпеть. С этой успокоительной мыслью Илья Самойлович уснул.

Говорят, что богатство подобно раку, который уничтожает плоть, разъедает человеческую душу и делает человека духовно нищим. Возможно, с этим не стоит и спорить. Как и с тем фактом, что среди тех, кто роется на помойках, есть свои мусорные короли. Во имя призрачного благополучия они никогда не покинут родной помойки. Ах, человеческие мечты!

Илья Самойлович Горышев счастливо улыбался во сне, мысленно пересчитывая созданные им золотые слитки. Он еще не знал в силу счастливой ограниченности своей, что ровно через год он скончается от инфаркта у мусорного бака на Двинской после скандала с ее ошалевшим хозяином. Золото, накопленное им, конфискует милиция, удивительный реконструктор после недолгих странствий попадет в груду металлолома.

Что же касается Горышева, то нам больше нечего добавить к сказанному. Королям воздаются почести или их забывают. Чаще их забывают.

Особенно если это мусорные короли.

В Кремле, под самым носом президента и прочих правительственных чинов объявилось что-то страшное и ужасное. Поселилось это страшное и ужасное прямо под Царь-колоколом, рыло в дырку высовывает, разглядывает всех хищно. Пройти страшно. По виду мохнатое, мяконькое, но — зубы! Но пасть! Чиновникам кремлевским боязно, они даже ходить мимо не спешат — а ну как сожрет? И ведь сожрет, что и говорить, достаточно на зубы посмотреть.

Слухи нехорошие стали среди кремлевских обитателей гулять. Одни утверждали, что хозяин колокольной берлоги не кто иной, как Иосиф Виссарионович Сталин, в дореволюционном прошлом Джугашвили. Другие до хрипоты возражали — никакой это не Сталин, и даже не призрак, вернее призрак, но совсем не вождя, а тот самый, знаменитый, о котором Карл Маркс и Фридрих Энгельс писали. Набродился бедняга по Европам, вот и решил немножечко оседлым образом пожить под колоколом, который от любой непогоды спасает и даже от атомной бомбы среднего размера убережет. Третьи с ними не соглашались. «Сорняк коммунизма мы еще в девяностые выпололи, — радостно докладывали они. — Никакой это не коммунизм, это просто зажравшийся житель Рублевки в людоеда решил поиграть. Слыхали, два чиновника из хозяйственного управления пропали? Его работа!» — «Не говорите ерунды, — отмахивались четвертые. — Простой бомж, его милиция со дня на день изловит и выселит за пределы Кремля. И вообще, не стоит внимания этот самый житель Подколоколья! Обыкновенный мракобес, их у нас и в более приличных помещениях хватает. Хватит глупостями заниматься. Что у нас более важных проблем не хватает? Два кредита Международного валютного фонда надо срочно распилить, да и по мелочам работы по горло!»

Доложили кому надо.

«Безобразие, — сказал тот. — Немедленно убрать!»

А как убирать? С божьей помощью, разумеется.

Как водится, пригласили православного попа. А что? Профессионал, к тому же всегда под рукой святую воду имеет, а это, братцы, такая страшная вещь, от нее у оборотней из МВД шкура слезает, чиновники из министерства финансов каются и уворованные деньги в бюджет сдают, сотрудники генеральной прокуратуры схиму принимают и в отшельники уходят, да что там говорить, сколько самих священнослужителей под воздействием святой воды из голубых в розовые обратились!

Православный поп к делу подошел обстоятельно. Два дня пророка Илию читал, проклинал обитателя Подколоколья всеми проклятиями, что в Библии обнаружил. Ничего не помогало. Когда он исчадье анафеме предавал, оно только в пролом зубы скалило, хихикало и глазами сверкало. Поп ладан курил, три бутылки со святой водой в пролом швырнул. Но делу это не слишком помогло — когда поп слишком близко к Царь-колоколу подошел, это самое мохнатое и зубастенькое выскочило, бутылку, на лету пойманную, в три глотка опорожнило, а потом на попа бросилось, саккос с несчастного сорвало и золотого нагрудного распятия лишило.

Тут священнослужитель и разрыдался. Не могу, говорит, совладать с этой бестией, неподвластно оно законам Божьим. Все дело, говорит, в неверии. Вот если бы Закон Божий в школах преподавали, тогда другое дело — мы бы его силой гнева народного да всеобщей верой в бегство обратили. И то сказать, сразу видно, что с исчадием ада дело имеем, с подкидышем адским. Пропала Русь святая! Беда пришла, русский народ!

Увезли его бьющегося и рыдающего, а на место его муллу привезли, может, этот справится?

Мулла за дело взялся рьяно, две недели нараспев молитвы читал, Азраила призвал, на авторитеты арабских богословов ссылался, только после этого времени вздохнул и Коран в сторону отложил. Не могу, говорит, даже не представляю, с какого боку к этому исчадию подступиться. Все дело в колоколе. Надо его с территории Кремля вывезти, тогда и нечисть сгинет. Ишь чего захотел! Народное достояние за пределы Кремля увезти! А того ведь голова в зеленой чалме не понимает, что многие этого только и ждут — ведь если Царь-колокол на металлолом сдать, это ведь не в один дом достаток пустить можно! Нет, не оправдал себя мулла, не оправдал!

Потом приехал из Израиля важный раввин. Понаблюдал за тем, кто в колоколе обитает, и авторитетно заявил, что это Голем четвертого поколения, поселился он в Кремле, потому что его обитатели плохо к государству Израиль относятся и тайно арабских террористов поддерживают, а потому сам он что-то сделать не в силах. «Вот изменится ваше отношение к нам, — сказал раввин, — тогда оно все само и образуется!»

Жди, когда оно все это случится!

Тогда губернатор Чукотки своего кандидата предложил. Есть, говорит, у меня шаман, сильнее его я и не знаю — тюленей к берегу приманивает, белых медведей отгоняет, да что там говорить, благодаря ему во вверенные мне владения даже Счетная палата дорогу забыла. Он одному чукче гнилой зуб заговорил, так что выдумаете, все зубы у того чукчи выпали, а гнилушка так и торчит, два зубных врача ее пытались вырвать, да надорвались от непосильного напряжения.

Согласились на шамана.

Приехал шаман — толстый, важный, лицо от рыбьего жира блестит, сам в дохе из шкуры голубого оленя, на шее ожерелье из громадных кривых клыков неведомого зверя, а в руках бубен с серебряными колокольчиками и плеть из сыромятных ремешков, и каждый конец ремешка украшен черепом рыбы ледянки. Рядом с Царь-колоколом шаман сразу же большой костер развел, бросил в огонь тайные травки, потом заставил всех членов кремлевской администрации в огонь плюнуть, а потом сказал, что для завершения обряда через костер сам президент должен прыгнуть. «Ну уж дудки! — возмутился президент. — Не царское это дела низы на костре припаливать!» Тем дело и кончилось. Может, помог бы шаман со своим костром, только вот прыгать через огонь президента так и не убедили.