Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Как-то я все иначе представлял, — сказал Жора, когда Илья Константинович присел в тень рядом с ним. — Апельсиновый сок, красотки разные…

Он громко вздохнул и с надеждой посмотрел на волосатые ядра кокосов, повисшие на недосягаемой высоте. Кокосы надежд не оправдывали и падать с высоты не хотели.

— А действительность всегда разительно расходится с мечтами, — пожал плечами Илья Константинович. — Похоже, мы попали. Как считаешь, Жора?

Жора, сопя, включил сотовый телефон и поднес его к уху.

— Гудки есть, — сказал он расстроенно, — а номер набрать нельзя.

Размахнувшись, он зашвырнул телефон в кустарник. Упав на песок, телефон обиженно заверещал.

— Жрать хочется, — мрачно сообщил Жора.

Есть и в самом деле очень хотелось.

Некоторое время друзья бродили по мелководью в поисках крабов или устриц.

— Устрицы — самое то, — сказал Жора. — В них железа много, и вообще — сытные они очень.

Ни устриц, ни крабов на мелководье не было. В синей глубине, правда, мелькали серебряные тени, но они были такие огромные, что сразу отбивали охоту даже приближаться к ним.

— Это не есть гут, — сказал Жора, когда они выбрались из воды. — Этак мы быстро отощаем.

— Соломинку будем тянуть? — не сдержался Русской.

Лицо Жоры медально отвердело и тут же расслабилось.

— Хороший ты человек, Константиныч, — сказал он. — Но соломинку мы тянуть не будем. Ненадежное это дело — жребий.

— Хорошо бы построить хижину, — помечтал Илья Константинович.

— Зачем? — удивился Жора. — При благоустроенной жизни помирать тяжелее.

Они посидели, глядя на протянувшийся до горизонта океан.

— В гробу я видел этого Даниэля Дефо, — сказал Жора. — У его Робинзона Крузо хоть коза была и сундук с барахлом.

— Это же книжка, — вздохнул Русской. — А в жизни все не так получается.

Смотреть на океан оказалось утомительно. Не сговариваясь, они сходили попить холодной воды из родника. Жора крякнул и начал снимать кроссовки и штаны. Оставшись в полосатых трусах, он пошевелил пальцами босых ног.

— Ты чего? — испугался за товарища Илья Константинович.

С боевым кличем Хилькевич кинулся на кокосовую пальму, стоявшую ближе. Он сделал несколько нечеловеческих скачков по лохматому стволу и с криком разочарования рухнул вниз.

— Колючая, зараза! — почесывая пухлые и незагорелые икры, простонал он.

Вторая попытка добраться до вершины тоже оказалась неудачной. Однако Жора был настойчивым, а голод придавал ему силы. С третьей попытки несколькими прыжками Хилькевич добрался до вершины.

— Лови, Константиныч! — счастливо заорал он с высоты.

Посыпались кокосовые орехи. Илья Константинович только успевал уворачиваться от них. Следом за орехами рухнул исцарапанный, но счастливый Жора. Он даже ушибы почесывать не стал.

— Живем, Константиныч! Сейчас «Баунти» хавать будем!

Уже минут через десять надежды на счастливое будущее бесследно испарились. Лохматые коричневые ядра лежали на песке, и не было никакой возможности добраться до их восхитительного содержимого. Жора их и гранитным обломком скалы пытался бить, и зубами вскрыть пробовал, но ничего не добился.

Сев на песок, он печально подкидывал в руке один из орехов.

— Придется голодать, — с видимым страданием глухо сказал он.

На второй день, ближе к обеду, Жора сел. Глаза его заблестели.

— У нас в Мурманске кабак есть, — сказал он. — Каких там цыплят-табака давали! И чесночный соус отдельно!

— Цыпленка хорошо с лавашом есть, — вздохнул Русской. — Чтобы шкурка прожаренная до хруста была, малосольные огурчики, редис свежий, это же полный цимус, Жора!

— А какие мы шашлыки на побережье делали! — Жора явно находился в плену иллюзий. — Главное, чтобы куски вырезки крупные были и с жиринкой, тогда шашлык сочный получается. Я помню, однажды килограмма три умял и даже не заметил.

Илья Константинович проглотил слюну.

— Евреям хорошо было в пустыне, — сказал Жора. — Встанут, помолятся, Господь им манны и отсыплет.

— Можно, конечно, и помолиться, — сказал Илья Константинович. — Но лучше по острову пройтись, может, чего съедобное и обнаружим.

В зарослях в густой паутине сидел паук размером со среднюю дыню. Брюхо у него было желтое, а головогрудь черная. Съедобный он или абсолютно не пригоден к кулинарным изыскам, выяснять не хотелось. Тем более что и паук приглядывался к ним всеми своими глазами с совершенно определенной целью. Под камнем обнаружились две крупные сороконожки.

— У меня другаль в спецназе ГРУ служил, — сказал Жора, брезгливо разглядывая сороконожек, — так он говорил, что жареные они немного курятину напоминают.

— Вот пусть твой спецназовец их и ест, — сплюнул Илья Константинович. — Выберемся, дай мне адрес — я ему кастрюлю таких наловлю и отправлю. А сам лучше с голоду подохну.

Новая экспедиция по мелководью принесла положительные результаты — робинзонам удалось насобирать десятка полтора крабов и с десяток ракушек, напоминающих рапаны. Крабы были мелкие — на один зуб, а ракушкам Русской обрадовался.

— Мы из них на Черном море шашлыки жарили, — сказал он. — Бросишь в соленую кипящую воду, они сами из раковины вылазят. Задок ножиком отрежешь и — на шампур. Жестковато, но вкусно.

Может, черноморские рапаны для шашлыка и подходили, но местный сорт на вкус оказался гадостным и по жесткости мало уступал полимерной подошве от зимних ботинок.

Жора мрачно жевал белое мясо, глядя, как медленно краснеют в сине-розовом пепле костра хитиновые панцири крабов. Из кустов за ними с мрачной завистью наблюдал паук.

— Вкусная рыба — треска, — ни с того ни с сего заявил Жора. — Пусть суховата немного, но если ты знаешь, как ее правильно готовить! — он причмокнул. — К жареной треске хорошо картофель-фри идет и пиво «Балтийское» шестой номер.

— С пивом любая рыба хорошо идет, — согласился Русской. — Мне копченого омуля с Байкала привозили. Так я тебе скажу, Жора, лучшего под пиво и не придумаешь.

Над островом сгущались сумерки, высветились на небосклоне яркие южные звезды. У горизонта повисла большая желтая луна, которая насмешливо посматривала на островитян, словно вопрошая — чего вы здесь делаете, господа хорошие, все ли в порядке с вашим разумом?

— На головку сыра она похожа, — сказал Жора, жадно поглядывая вверх. — Я раз на спор полкруга умял. Месяц потом сырного запаха не мог терпеть. Ну что, крабы наши спеклись?

Крабов было мало, а мяса на них оказалось еще меньше. Так — пососать на раз.

Островитяне лежали на подстилке из опавших пальмовых листьях. Педантичный Жора хорошо промыл листья в морской воде.

— Кто знает, какая сволочь на них живет! — деловито сказал он.