Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Вовремя ты, Леонтьич, приплыл, — сказал Жора Хилькевич, разливая по стаканам спирт. — Еще немного, и похарчили бы нас эти пауки. Знаешь, как он резво по берегу метался? Лап не разглядеть! — он поднял свой стакан. — Ну, за Военно-морской флот — надежду и опору современной России! Захреначим америкосов «Булавой»!

Против такого тоста ни адмирал Тихомиров, ни Илья Константинович возражать не стали.

Адмирал пососал ломтик лимона, а Русской взялся за нарезанные копчености и вареное мясо. А что вы хотели от оголодавшего островитянина?

— Как там дома? — спросил Жора. — Знаешь, Леонтьич, мне Мурманск иной раз ночами снился. Кожухарь до сих пор в «Камбале» кантуется?

— Убили Кожухаря, — сказал адмирал. — На Пасху прямо на кладбище уделали, даже похристосоваться не успел.

— Да ты что? — искренне огорчился Жора. — А Ляпа живой?

— И Ляпу уделали, — адмирал скривился, видимо, лимон попался очень кислый. — Ты, Жорик, когда из дома?

Услышав ответ, присвистнул.

— Так ты ничего еще не знаешь, — сказал он. — У нас в марте настоящая война началась, менты избегались, никак не могли понять, кто и кого, а главное — за что мочит.

Помянули павших, выпили за здоровье относительно живых.

— Ты, Леонтьич, на пенсию не собираешься? — спросил Жора.

— Адмиралы на пенсию не выходят, — хмуро и наставительно сказал Тихомиров. — Их выносят. В хорошем гробу и впереди — подушечка с орденами.

Илья Константинович Русской спросил, закусывая:

— Леонтьич, а ты давно на флоте?

Тихомиров строго посмотрел на него.

— Тридцать три года, — с расстановкой сказал он. — Прошел, как говорится, от командира пульно-вздульной группы до тяжелых адмиральских погон.

Жора налил по второй.

— За адмиральские погоны, — сказал он. — В них ты мне, Леонтьич, больше нравишься.

Адмирал был высок и поджар. Его длинное лицо было изрезано глубокими морщинами, над низким лбом торчала короткая щетина седых волос. Руки были цепкими и неутомимыми, они словно жили отдельной от адмирала жизнью. Пока он разговаривал с Русским, руки адмирала коричневыми осами кружили над столом, выбирая что-нибудь для закуски.

— Это я к чему, Леонтьич, — объяснил Русской, переждав ожог в желудке. — Вот ты тридцать три года на флоте. Скажи, были в твоей жизни случаи, когда происходило что-нибудь загадочное? Ну типа «Летучего голландца» там или еще что-нибудь подобное. Ты ведь по всем морям плавал, верно?

— Да уж, — согласился адмирал. — Поплавать пришлось. Почитай все океаны пересек, где только не стояли на страже социалистического отечества.

— Ты его про «Курск» спроси, — посоветовал Жора.

— Вот баклан! — без особой злости сказал Тихомиров. — Я к этому самому «Курску» никакого отношения не имел. Ты про «Курск» у Куроедова спрашивай. Или у бабки Ванги. Она, говорят, еще за несколько лет до катастрофы сказала, что «Курск» уйдет под воду. Хотя особого предвидения я в этом не вижу, на то и подводная лодка, чтобы под воду уходить.

— А все-таки, Леонтьич, — настаивал Русской. — Ну, не для протокола. Правда, что на озере Байкал военные каких-то трехметровых водолазов ловили, да так и не поймали?

— Брехня, — авторитетно сказал адмирал, зорко наблюдая, как Жора разливает по стаканам спирт. — Ты, Жорик, не части, не в магазине сидишь. Ты завтра на берег, а нам только главком знает, сколько еще под водой сидеть. А насчет водолазов этих я бы, Илюша, слышал, до нас бы обязательно довели. А раз не доводили и циркулярного письма никакого не было, значит, утка это газетная, вот тебе мое слово. И летающих тарелочек я никогда в жизни не видел. Морского змея видел, белого кита видел и еще много чего видел, а тарелочек никогда не видел. Какой-то писака придумал, а все вокруг ему верят и поддакивают.

Даже как-то не верилось, что сейчас они плыли на стометровой глубине. Казалось Русскому, что в кабаке они сидят и нет рядом никаких ядерных боеголовок, и атомного реактора никакого нет. Только по еле заметному дрожанию пола можно было понять, что где-то под ними работают генераторы, давая подводному крейсеру свет и скорость.

— Леонтьич, — сказал Жора, взглядом приглашая всех взять в руки стаканы. — Ты моему другальку баки не забивай. Какой морской змей, Леонтьич? Сколько ты тогда выпил, честно признайся?

Адмирал нахмурился. Видно было по выражению морщинистой копченой физиономии старого моряка — не нравится, когда ему не верят, а тем более на смех поднимают.

— Ты, Жора, молодой еще, — сказал адмирал. — Тебе еще женская сиська в диковинку. Был змей, я его как тебя сейчас видел. В Тихом океане это было, у берегов Японии в одна тысяча девятьсот шестьдесят втором году. Ты тогда еще, Жорик, в проекте у папы с мамой значился, а я уже ходил на эсминце «Быстром» в свою первую кругосветку. «Быстрым» тогда кавторанга Шумаков командовал. Надо сказать, он свою фамилию оправдывал. Орал не по делу, и вообще крутой матерщинник был. А мы тогда вышли, потому что наши контрольные стрельбы проводили и объявили закрытым определенный квадрат в океане. Координаты его вам ничего не скажут, да это в общем-то тайна государственная. Зачем мы там стояли? Да море от разных ротозеев охраняли. Оно ведь как бывает? Всегда найдется идиот, который заявления ТАСС не услышит. А потопи этого дурака, начнется вой на весь мир о советской жестокости и наплевательском отношении к остальному миру. Нас ведь тогда империей зла называли. Но, между прочим, ракеты у нас тогда летали и перед правительством мы никогда не позорились. Но это я к слову, я ведь насчет морского змея начал. Стреляют, конечно, болванками, заряда в ракетах нет, но если она тебе на голову свалится, то будет очень больно. И вот неподалеку от нас падает эта самая холостая боеголовка, и тут море закипело! Оказывается, ракетчики, сами того не ведая, попали в морского змея. Как он начал извиваться, как начал кольца плести! И все это рядом с нами, прикиньте, мужики. Эсминец на волне качает, аврал, Шумаков на весь Тихий океан военно-морские коленца загибает, а мы в растерянности. Заглотить эсминец эта тварь не сможет, это каждому ясно, но если кинется, покурочит капитально. И многих тогда можем недосчитаться. Тут это и до нашего кавторанга дошло. Дает он команду отойти. Машина, конечно, полный вперед, и кто его знает, чем там дело кончилось. Может, утонул змей, может, оклемался и поплыл по своим змеиным делам, — адмирал махнул рукой и потянулся за стаканом.

— А выглядел, выглядел он как? — поторопился с новым вопросом Илья Константинович.

— Как! Как змей он выглядел, — сказал адмирал. — Метров семьдесят в длину, метров двенадцать в ширину, брюхо белое, сам темный, а на голове гребень навроде короны. Вот как оно бывает. Я потом грешным делом мозгами пораскинул, а ведь сколько их во Вторую мировую войну торпедами, сами того не ведая, погробили. Да и потом, при испытаниях на разных там атоллах, — адмирал решительно выпил, крякнул, закусил болгарским маринованным огурчиком из банки. — Гробим природу почем зря! Так бы он еще плавал и плавал.