Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Типун тебе на язык, — печально сказал Сударушкин, плюхаясь в кресло. — Полинка! Виски!

Француженка метнулась к роскошному бару, достала бутылку и расставила на столике стаканы. Гимаев украдкой пересчитал стаканы — на всех хватало, даже все еще воющую в ванной комнате Дафну не забыла.

Сударушкин подождал, пока француженка умело наполнила стаканы, взял свой и повернулся к Гимаеву.

— А у тебя как?

— В игровом зале два автомата распотрошил, — признался тот. — Жетоны в кассу два раза на тележках возить пришлось!

— Значит, действует? — обрадовался Сударушкин.

— Бог его знает, — вздохнул Гимаев. — Или опять просто повезло!

Пещеры соединялись между собой ходами.

На этот раз шли долго.

— Может, обменять на кого хотят? — высказал предположение Жора.

— Ты о чем? — покосился Илья Константинович.

— Ну, братила, ты сам вспомни. Это же всегда так бывает. Шпионов, которые с поличным попались, друг на друга меняли. Мы вам — вашего, а вы отдайте нашего.

Русской покосился на ковыляющего сзади пингвина.

— Вряд ли. А неплохо бы поменяться. Киллеров, что за мною гоняются — сюда, а нас с тобой на волю.

В огромной пещере, освещенной невидимыми источниками света, собрались пингвины. Сколько их здесь было, не смог бы сказать никто. Много их было. Очень много. Пингвины стояли ровными рядами, строго по ранжиру, и все это напоминало парады из старых хроник. По неподвижности их и белому кольцу около глаз сразу становилось ясно — в пещере собраны бойцы. Перед ними на большом плоском камне стояло несколько более крупных пингвинов, которые, судя по их сановной важности и надменному поведению, относились к императорскому семейству.

— Блин, — громко шепнул Жора. — Парад у них, что ли?

Оказалось — награждение.

Награждали, как поняли пленники, бойцов, особо отличивших в боях за освобождение Антарктиды. Сначала долго выкликали павших. Каждое имя сопровождалось пронзительными криками. Затем к камню, на котором стояло начальство, пошли рядовые бойцы. Что им вручали, видно не было. Но каждый ластокрыл, повернувшись клювом к своим боевым товарищам, торжественно щелкал:

— Служу популяции!

— Прям как в армии, — восхищенно сказал Хилькевич. — Надо же! Служу популяции! Что это такое, Константиныч?

Честно признаться, о популяции у Русского было самое смутное представление. Но признаваться в этом не хотелось, поэтому он туманно объяснил:

— Ну понимаешь. Жора, это меньше, чем раса, но больше, чем народ.

После награждения сомкнутые ряды пингвинов ковыляющим, но парадным шагом прошли мимо камня, на котором, вздев черные клювы, стояло начальство.

— Каждый ластокрыл готов к смерти за Родину, — сказал неведомо откуда появившийся лысый пингвин. — Я специально попросил, чтобы вас допустили к параду. Приматы должны знать, что боевой дух ластокрылов высок и готовность к жертвенности достигла невиданного предела.

— Любой на амбразуру кинется, — насмешливо пробасил Жора Хилькевич.

— Юмор приматов, — сухо сказал пингвин.

После парада слушать пингвиньи сказки было трудно. Русской то и дело ловил себя на мысли, что он вспоминает недавнее шествие — пингвины, пингвины, пингвины и шаркающий топот лап в гулкой пустоте пещеры. Недавняя жалость прошла, теперь уже антарктидское птичье поголовье воспринималось угрозой всему миру.

Лысый пингвин излагал устройство своего мира.

Как пленники поняли из его рассказа, в ледяном мире существовала четкая иерархия. На вершине пирамиды были императорские пингвины. Им принадлежала верховная власть. Чуть ниже их стояли королевские пингвины. Они занимались управлением, выполняли административные функции и вообще являлись промежуточным звеном между верховной властью и ластокрылыми народными массами. Хранителями знаний и религиозных основ среди пингвинов являлись капские пингвины, к которым принадлежал собеседник пленников. В знак своей интеллектуальности и ума капские пингвины выщипывали перья с головы, оставаясь лысыми. Разумеется, бросаться в ледяные волны океана с такой головой было просто невозможно, но мелкие неудобства компенсировались положением в обществе — отныне капским пингвинам не приходилось тратить время на добывание пищи, за них это делали другие, с благодарностью и благоговением принося дары моря в пещеры, являющиеся местом обиталища интеллектуальной мощи Южного материка. Высокохохлые пингвины заняли идеологическую нишу — они выступали как артисты, распространители информации, а в последнее время среди них появились рассказчики, которые оказались способны преломить через свою душу чаяния и мечты своего народа и выразить их в устных историях, которые они доносили до слушателей. Армия Южного континента состояла из многочисленных аделей, которые славились своей агрессивностью, бесстрашием и крепкими мышцами.

— А кто у вас бизнесом занимается? — спросил Жора Хилькевич. — А то ведь непорядок получается — начальства до хрена, солдат тоже хватает, а предпринимателей нет.

Лысый пингвин хлопнул крыльями по туловищу.

— Вопрос своевременный, — почти радостно сказал он. — Раньше, когда мы жили в замкнутом обществе, в бизнесменах просто не было нужды. Теперь этот вопрос стал весьма актуальным. Императорское семейство полагает, что больше всего для этих целей подходят златовласые ластокрылы, или, как вы их называете, Eudyptes chrysocome . Раньше они занимались тем, что вели ластокрылов в великое будущее, теперь будут завязывать полезные знакомства с внешним миром.

— Так я не понял, — развязно сказал Хилькевич, — пашет-то у вас кто?

Лысый пингвин оскорбленно посмотрел на человека.

— Ластокрылы не рабы, — резко дернул он головой с огромным клювом. — Ластокрылы — хозяева мира. Мы не работаем, мы — добываем!

Только заяви, что ты хочешь куда-то вступить, сразу сталкиваешься с различного рода препятствиями. За все время существования человечества существовало только одна организация, в которую принимали сразу и без проволочек — советское Всесоюзное общество трезвости. И что мы получили? В него вступали все кому не лень, в результате на руководящих постах оказались хронические алкоголики, и борьба с зеленым змием приняла затяжной, если не сказать безнадежный, характер. Мы с ним до сих пор бьемся, причем он постоянно побеждает.

— У государства должно быть название, — сказал Жан-Пьер Саке. — Не станете же вы называть свое государство Пингвинией. Согласитесь, но это несерьезно.

— А чем вам не нравится Антарктида? — удивился его собеседник. — Прекрасное название. В нем слышен хруст снега, морозная свежесть, к тому же оно говорит о судьбе и характере нашего народа.