Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Играла музыка. Не какая-то там попса, хорошая музыка играла.

Компания полярников сидела в ресторанчике «Веселая островитянка» и вкушала указанные выше блюда. Спиртного на столе тоже хватало. Стояли на столе бутылки французского шампанского и вина, стояли бутылки английского джина и голландского женевера, иначе называемого шидам, были на столе пузатые емкости с португальским «Порто» и мадерой, хватало ирландского и шотландского виски, даже индонезийский бамбузе и китайскую рисовую водку маотай кто-то ради экзотики заказал.

— Мужики! — закричал Якубович. — Я тут земляков встретил!

Земляков было двое — один полненький и улыбчивый, второй тоже плотный, но молчаливый и немного грустный. Грудь улыбчивого обтягивала белая футболка с надписью «Фак ю, Таити!». На шее у него желтела толстая цепь. Футболка второго была без надписи и даже без рисунка.

— Жора! — представился улыбчивый и небрежно протянул пухлую ладошку.

Гимаев пожал ее и вопросительно глянул на второго.

— А это Константиныч, — сказал Жора. — Не обращайте внимания, мужики, ему в себя прийти надо! Давно из дома?

— А мы не из России, — сказал Якубович. — Мы полярники. Недавно из Антарктиды.

— Тогда тем более земляки! — блеснул желтой фиксой Жора.

— Тут, говорят, прилично пожрать можно? — поинтересовался Сударушкин. — А то Дафнушка проголодалась. Что будешь, Дафи?

Все посмотрели на женщину. Даже представлять не хотелось, чего ей хочется. Видели, чем крокодилы в зоопарках питаются? Американские фильмы про болотные ужасы смотрели?

— Я прямо не знаю, — капризно протянула женщина. — Может, рыбки? Говорят, здесь изумительно готовят макрель!

Тот, кого назвали Константинычем, сдавленно хрюкнул и налился восковой бледностью.

— Я умоляю, — сказал Жора. — Только про рыбу не говорите. Пошутили они, Константиныч. Слышишь? Пошутили они! Отбивную они хотят, с кровью!

За соседним столиком сидели двое — долговязый и худой и невысокий и коренастый. Хорошо сидели. Пиво пили. У долговязого под левым глазом темнел синяк. У коренастого белел пластырь на лбу. Официант не успевал пустые бутылки убирать. Заметив, что на них обращают внимание, долговязый широко улыбнулся и приветственно приподнял зажатую в руке бутылку пива.

— Тоже земляки, — поспешил объяснить Хоменко. — Отдыхают они здесь после сафари.

— Сафари-то хоть удачным было? — поинтересовался Гимаев, углубившись в изучение меню.

— Темнят, — сказал Хоменко. — Я думаю, хрен они чего подстрелили, иначе бы давно трофеями хвастались и фотографиями размахивали.

Хорошо на Таити!

Не то чтобы выпивка особая и закуска необыкновенная, в ином русском ресторанчике можно вкуснее поесть. Но что-то непостижимо великолепное было в этом ночном пиршестве. В воздухе стоял аромат цветов. Где-то неподалеку задумчиво и печально рокотало море. Доносилось протяжное пение островных жителей. Густые яркие звезды светили над лазурным побережьем Таити. Далеко в джунглях сонно верещали уставшие за день обезьяны. Нет, ну что я вам рассказываю о Таити? Каждый может отправиться туда, если захочет, и все увидеть своими глазами. Слава Богу, в свободной стране живем!

Робкие таитянские красавицы подступили к Сударушкину, но стушевались под гневным взглядом сидевшей рядом с ним женщины. Видно было, что та за своего мужчину будет биться до последнего, — если потребуется и руку откусит по самое «не хочу».

Дафна Меддоуз обняла Сударушина сзади.

— Декабристка, — печально сказал тот. — В Сибирь, говорит, за тобой поеду!

— А что ей там делать? — удивился Хоменко. — Там климат неподходящий. Ей местность с болотами требуется.

— В Москве хочет жить, — мрачно объяснил Сударушкин. — В столице Сибири.

— Губа не дура, — понимающе кивнул Хоменко. — Попал ты, брат.

Сударушкин пьяно заплакал.

Заиграла напевная музыка. Якубович встал и не в такт мелодии прошелся вдоль женского хоровода в лезгинке. Островитянки одобрительно загалдели.

— «Муромца» нет, — вздохнул Жора Хилькевич. — Здесь бы водочка хорошо пошла. Это даже полезно для организма — принять после купания. Помню, мы в Индии хорошо приняли. А потом всю ночь «Камасутру» на практике изучали. До сих пор в ушах звенит! И в Австралии неплохо все получилось, только обманули нас там местные гады — вместо кенгурятины новозеландскую говядину подсунули. У них там, блин, охота на кенгуру, оказывается, запрещена. Мы думали — кенгурятину хаваем, а это обыкновенная говядина, у нас в Мурманске ее на базаре по сто тридцать рублей за кило барыги толкают. Но покамасутрились мы в Мельбурне от души!

Все замолчали.

Где-то неподалеку райская музыка играла. Или казалось всем, что они в раю?

— А пойдемте купаться! — сказал Якубович. — Ночь-то какая!

— И в самом деле, — загорелся Илья Константинович Русской. Не то чтобы ему и в самом деле хотелось купаться, просто неожиданное соседство коренастого и долговязого его сильно смущало. Пусть даже неведомый Диспетчер позвонил ему по телефону и сообщил, что заказ отменен, настороженность Ильи Константиновича не исчезала. Береженого — Бог бережет!

— А потом покамасутримся, — деловито сказал Жорик и выпятил грудь. — Вон сколько цыпочек вокруг, я уже косоглазием страдаю!

Галдящая компания медленно брела по песчаному пляжу. За ними следовала робкая стайка девушек, ловящих каждое движение Дафны Меддоуз. Отвлекаться ей было нельзя, Сударушкина могли каждую секунду увести прямо из-под носа.

— Это дар, — сказал Гимаев. — Раньше я думал — случайность. Теперь вижу — дар. На что ни поспорю, то и исполнится.

— Кольку жалко, — вздохнул Хоменко. — Поспорь со мной, что его сегодня ночью у Дафны уведут!

— Это не предмет спора, — возразил Гимаев. — Это и так может сбыться.

— Ты думаешь? — удивился Хоменко.

Гимаев обернулся. Дафна была начеку. Как пограничник Карацупа. Или его собака. Прав был Сударушкин — у такой барашка из-под носа не уведешь!

— И все равно, — упрямо сказал он. — Вот если о совсем уж невероятных вещах поспорить! Вот спорим, что прямо сейчас здесь опустится корабль инопланетян? Спорим?

— Хорош ерунду молоть, — сказал грубый Якубович. — Ты прикинь, откуда здесь инопланетянам взяться?

— Боишься спорить? — прищурился Гимаев.

— А спорим! — неожиданно загорелся Якубович. — На ящик коньяка! Нет, на два ящика!

Они обменялись рукопожатием.

— Разбивай! — приказал Гимаев Хоменко.

Унылый хохол разбил спорщиков.

— Ну, где? Где они, твои инопланетяне? — издевательски спросил Якубович. — Дуй, родной мой, за коньяком.

— Нет, мужики, — Жора Хилькевич покачал головой. — Какие инопланетяне? У вас крыша поехала? Понятное дело, проставляться придется.