Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Вот суки, — скорее озадаченно, чем недовольно охнул Жора. — Бомбят нас, что ли? Ружьишко бы мне сейчас, я бы влет парочку снял!

Грохнуло справа и уже совсем рядом.

— «Сотика» нет! — продолжал сокрушаться Жора. — Звякнул бы сейчас адмиралу Тихомирову, он бы нас с неба «сушками» прикрыл!

— А ты их за лапы хотел взять, — часто дыша, напомнил Русской.

Он недоговорил. Со стороны солнца на них заходила новая группа альбатросов, по степенному расчетливому полету птиц можно было сделать вывод — за них взялись всерьез.

— Смотри, смотри! — закричал Жора, показывая рукой вперед.

Изо льда вырастали диковинные бледные ростки, вытягивающиеся к небу.

— А вот и черви, — мрачно сказал Илья Константинович. — Теперь нам хана!

В жизни всегда есть место подвигу. Нас к этому приучили. Вся наша жизнь — героическая борьба за существование. Но бывают моменты, когда любой героизм просто бессилен.

В нашем случае бизнесмены чувствовали себя так, словно они находились в окопе, который атаковала армия бомбардировщиков — вроде живы, но неизвестно, долго ли это состояние продлится.

— Константиныч, — сказал Жора. — Ты был прав, на Таити нам было бы спокойнее. В гробу я видел капитана Ахава и его белого кита. Тем более что они оба погибли и еще посторонний народ за собой потянули. Выберешься — Алке моей напиши, так, мол, и так, не жди Жору, героически пал при освоении Антарктики… И в это время рядом с ними тормознул вездеход. — Прыгай, мужики, — заорали из раскрытого люка.

Когда предлагают спастись, не до размышлений и уточнений. Тренированный десантник позавидовал бы стремительности, с которой бизнесмены оказались в кабине вездехода.

— Ребята! — радостно закричал Русской. — Как вы нас выручили! Я думал — хана!

— Повезло, — сказал коренастый водитель.

Его долговязый спутник лишь загадочно улыбнулся.

— Теперь главное — в трещину не попасть, — сказал коренастый и закурил. — Нам это совсем ни к чему.

Илья Константинович пригляделся к нему повнимательнее и помрачнел. Кажется, он рано обрадовался. По всему получалось, что лично он попал из огня да в полымя. Одно утешало: его неприятности Жоры никак не могли коснуться и, что характерно, были последними. Пассажиры «Харьковчанки» точно соответствовали описанию его убийц — один долговязый, другой коренастый, и оба улыбались, словно старого друга встретили.

— А мне уже все равно, — сказал он, с неожиданным для себя облегчением откидываясь на сиденье.

— Братан, ты че? — удивленно вскинулся Жора.

— Это они, Жорик, — серьезно и печально сказал Илья Константинович Русской.

Рядовой Алексей Поликаев стоял на посту.

Морозило так, что шлем-маска не помогала. Поликаев с тоской осознавал, что через узкую прорезь шерстяной маски мир не посмотришь. Впрочем, если бы его направили в жаркие страны, наверное, ничего бы не изменилось. Здесь он костенел от холода, а там бы точно потом обливался. И при этом в любом случае сжимал бы в руках автомат.

Десантник Поликаев мерз на своем боевом посту, и ему казалась очень заманчивой комната отдыха пожарной части, где он провел немало прекрасных часов. В конце концов, мир отлично можно посмотреть и по телевизору. Особенно если в реальном времени ничего, кроме снегов и холодного льда, ты не видишь.

Где-то вдали слышались разрывы, прямо настоящая война шла, но рядового Поликаева она не касались. На вверенном ему посту нарушений не было, следовательно, свою тысячу долларов, как представитель ограниченного миротворческого воинского контингента на Южном континенте, он отрабатывал честно. Поликаев вздохнул и посмотрел на часы. До его смены оставалось двадцать минут — недостаточно, чтобы околеть от холода, но вполне хватало, чтобы капитально промерзнуть. Суки эти отцы-командиры! По уставу в такой мороз полагалось стоять час двадцать, а они заставляли стоять два, ссылаясь на нехватку людей в подразделении.

Он уже привычно представил себе отцов-командиров, включая начальника штаба подполковника Сунеева, голыми и отправил их в торосы, где начальники принялись яростно материться и бегать, чтобы не замерзнуть. Стоять на посту сразу же стало легче.

В это время из-за торосов выскочил вездеход «Харьковчанка». Голое начальство сразу же взобралось на него и принялось стучаться в двери и стекла, требуя, чтобы их впустили. Двери «Харьковчанки» распахнулись, но не для того, чтобы впустить лампасное начальство в тепло. Из «Харьковчанки» выскочили двое — один коренастый и плотный, а второй долговязый. Выскочили и побежали прочь. Они убежали бы, но следом за ними из вездехода выскочил плотный крепкий мужик в засаленной оранжевой куртке, догнал убегающих, сбил их в снег и принялся деловито бить коренастого, изредка отвлекаясь на долговязого.

— Заказ исполняете! — хриплым простуженным голосом орал он. — Да я за Илюшу! Я из вас снегурочек сделаю!

— Беречь приказано! — хрипел ответно коренастый. — Беречь, козел мурманский!

Алексей Поликаев тут же убедился, что за козла можно ответить и в Антарктиде.

Некоторое время он с интересом наблюдал за развернувшейся битвой. Даже о холоде забыл.

Из вездехода вылез еще один мужик и принялся оттаскивать нападающего в сторону.

— Дай им сказать, Жорик! — кричал он. — Дай им сказать!

Все четверо сели на снег и принялись объясняться. Голого начальства не стало видно, наверное, они забрались в вездеход погреться.

Рядовой Поликаев некоторое время прикидывал, докладывать ему о случившейся драке начальству или этого делать не стоит. Потом решил, что конфликты, случающиеся среди гражданского населения, в компетенцию ограниченного контингента не входят, к тому же голый подполковник Сунеев грелся в вездеходе, поэтому докладывать было некому.

И он только посмотрел на часы. Посмотрел и обрадовался — до смены с поста оставалось всего десять минут.

Умные люди друг друга всегда поймут. А разумные существа?

Вот мы между собой спорим. Одни говорят, что разумные существа по своей натуре только гуманными могут быть. Другие утверждают, что ничего подобного — по своей сущности разумное существо коварно и жестоко, поэтому нам с другими видами лучше не общаться. Надо думать, что истина кроется где-то посередине. Возьмем, к примеру, самих жителей нашей планеты — вроде бы все разумные, а следовательно, тянуться друг к другу должны, искать взаимопонимания и братской любви. Но — хренушки! Со дня сотворения мира люди только тем и занимаются, что героически ходят друг на друга походами, доблестно вырезая тех, кто имеет иные взгляды на жизнь, не принадлежит к твоему роду, а то и просто отличается раскосостью глаз или цветом кожи. Если посмотреть, сколько мы братьев по разуму с родной планеты изничтожили за два-три десятка веков, страшно становится. Про другие виды и говорить не приходится. А мы говорим о взаимопонимании с этими видами. Слушать мы их можем, понимать — нет.