Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— Правда, — утомленно соврал Сударушкин, — они ищут американских репортеров, которые о них пишут.

Журналисты донимали Дафну Меддоуз.

— Не боитесь ли, мисс Меддоуз, отправляться в загадочную и страшную русскую страну, о которой достоверно лишь одно — в ней властвует самая опасная мафия в мире, ее жители по-прежнему пьют больше всех на планете, и зимой там такие холода, что замерзает ртуть в термометрах?

Дафна Меддоуз широко и открыто улыбнулась.

— Нет, — сказала она. — Рядом со мной будет самый сексапильный мужчина на свете. С ним мне не страшна мафия, он меня согреет в самый лютый мороз, а что касается выпивки, то слухи о пагубном пристрастии русских к спиртному значительно преувеличены. Общаясь с ними в Антарктиде, я заметила, что они пьют не больше наших военных.

Разумеется, не остался без внимания и мистер Судьба, как прозвали репортеры Гимаева.

— Сколько вы выиграли в Лас-Вегасе? — настырно лез с диктофоном толстый журналист с повязкой на правом глазу.

— Это коммерческая тайна, — вмешался глава сицилийского семейства. — Разве вы не видите, что мистеру Гимаеву неприятен ваш вопрос? Кому хочется отвечать на подобные вопросы налоговой полиции своей страны? Кстати, какую именно газету вы представляете?

Толстый журналист сразу все понял, поскучнел и полез в задние ряды.

На этот раз самолет заказал Гимаев. Тем не менее это оказалась все та же «Цессна». Самолет взревел двигателями и, совершив пробежку по бетонной полосе, поднялся в воздух.

Сударушкин сразу нацепил на уши наушники и принялся слушать музыку.

— Армстронг? — понимающе кивнул Гимаев.

— Какой Армстронг? — громко сказал Сударушкин. — Я теперь исключительно «Коррозию металла» слушаю. Есть у них хит. «Убей француженку» называется!

Глава сицилийского клана долго махал вслед улетающему самолету черной широкополой шляпой. Убедившись, что самолет превратился в поблескивающую точку, глава семейства натянул шляпу на лысину и повернулся к своим лейтенантам.

— А теперь, друзья, за дело! Нам предстоит очень много трудиться, чтобы покрыть убытки, которые мы понесли из-за этого русского!

— Не можете ли вы назвать сумму убытков? — крикнул из задних рядов толпы толстый журналист.

— Это коммерческая тайна! — отрезал итальянец. — Желающие узнать подробности могут узнать все более подробно в подвале моего особняка.

Он раскатисто засмеялся.

Никто не засмеялся. К шуткам дона Гамбусино в Лас-Вегасе уже привыкли, а про подвал его особняка давно ходили нехорошие слухи.

Шеф криминальной полиции сделал вид, что ничего не произошло. Ну разве что один из почтеннейших и достойнейших членов городской мэрии не слишком удачно пошутил.

Был побег на рывок, как пел в своей песне Владимир Семенович Высоцкий. Бизнесмены попросились подышать свежим воздухом, и им было высочайше разрешено. Оказавшись снаружи, друзья не стали изыскивать способы побега, а примитивно бросились бежать.

— Я лучше во льдах сдохну! — хрипел Илья Константинович. — Но сырую рыбу больше в рот не возьму!

Жора Хилькевич был с ним согласен, но ничего такого не говорил — боялся застудить легкие. А потому бежал молча и экономя дыхание.

Погоня безнадежно отстала — выпал свежий снег, и на пузе набрать скорость пингвинам было довольно трудно. Рыхлый снег не давал этого сделать, а на коротких лапах угнаться за беглецами оказалось невозможно. Но беглецов это не очень утешало. Каждый из них помнил о гигантских термочервях, плавящих лед. Появления их впереди можно было ожидать в любую минуту. Да и альбатросы, которые парили над торосами и ледяными скалами, особого доверия не вызывали. Не следовало забывать и о киллерах, которые вполне могли ожидать где-то во льдах.

— Уж лучше под пулю попасть, чем всю жизнь у пингвинов в зоне париться, — коротко бросил Жора. — Давай, Константиныч, не отставай. Поймают, долго мы не протянем.

— А ты им холодильники выписывал, — Русской перешел на шаг. — Медные сковородки им надо было выписать с самоподогревом.

Хилькевич, опасливо озираясь, тоже перешел на шаг.

— Не торопишься, — упрекнул он товарища. — Догнать ведь могут, Илюша!

— Меня уже два года ловят, — переводя дыхание, отозвался Русской. — Менты по экономической линии, а киллеры — по бытовой. Направление бега едва успеваю менять.

Жора подумал.

— Если глубже во все смотреть, — сказал он, — киллеры тебя тоже по экономической линии ловят, им же за тебя лавэ кинули, и хорошие, раз они и за рубежом тебя оставить не хотят. А будь ты простым ваньком с деревни Поликарповки, который каждый день жрет водку и самогон, на хрен бы ты им сдался? Вот и получается, что у всего корни из экономики растут, как ноги из известного места. По-другому и быть не может, Константиныч. Люди всегда гибнут за металл. Об этом даже песню сложили, сам слышал в театре, куда меня однажды знакомая затащила.

— Дыхание береги, — посоветовал Илья Константинович.

Сам он давно старался дышать носом.

Возвращаться в пещеры отчаянно не хотелось. Илья Константинович понимал, что второй раз рыбных дней им не выдержать.

Снег и ледяная крошка скрипели на зубах и под ногами. Сами беглецы медленно, но неотвратимо превращались в снежных баб с синими носами.

В небе опять показались парящие альбатросы.

— Блин, — мечтательно сказал Жора. — Взять бы эту птичку за лапы — а ну неси меня в Австралию, я по тамошним кенгуру соскучился! Константиныч, а ты кенгурятину пробовал? Пацаны, которые в Австралии были, рассказывали, что кенгурятина даже понежнее свинины будет, а я не верю. Откуда мягкости взяться, если этот самый кенгуру одну траву жрет?

У него изо рта шел пар, отчего редкая рыжая бороденка заиндевела, и Хилькевич стал похож на лошадь, которая морозную новогоднюю ночь провела под открытым небом.

— Нет, Илюша, это мы с тобой маху дали, — снова сказал Жора. — Не дай Бог, помрем, так кенгурятинки и не попробуем! Я бы сейчас, гадом буду, всю бы тушку умял.

От одного упоминания о еде Русского замутило. Ему казалось, что от него пахнет рыбьим жиром. Рыбьим жиром пахло от Хилькевича, от несущегося легкой поземкой снега. И вообще, весь этот проклятый материк пропах рыбьим жиром!

Альбатросы уже были рядом. Присмотревшись, можно было заметить, что в лапах они держат что-то округлое. Словно пикирующие бомбардировщики, они зашли в атаку на беглецов.

— Ходу, Жора! — догадавшись, закричал Илья Константинович. — Попадут, навсегда здесь останемся!

Сначала рвануло справа — Русской увидел желто-красное пламя разрыва, и в воздух поднялся фонтан дыма и пара. Спустя несколько секунд такие же фонтаны встали впереди беглецов.