Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Журналист неторопливо брился и размышлял, как вести разговоры с общественностью, когда в дверь номера постучали. Через некоторое время стук повторился — но уже настойчивей.

Стас Мильштейн открыл скрипучую дверь.

На пороге стоял щуплый невысокий человечек с бледным озабоченным лицом. Под правым его глазом имелся внушительный синяк. На человечке был довольно потрепанный костюм, причем пиджак его был надет на голубую майку. Нервно оглядевшись, человек проскользнул в номер, прижав палец к губам, словно призывая хозяина номера к осторожности и тишине.

— Вы журналист из Москвы? — тихо поинтересовался человечек.

Да, господи, конечно же из Москвы! Мильштейн полагал, что это без особых объяснений видно. Для того и трубку курил, потому и белые брюки с кожаным пиджаком напялил.

— Ну? — мрачно спросил он, вытирая от пены подбородок и щеки.

— Есть тема, — сказал человечек. — Обнаружилось четвертое тело, о котором пока никто не знает. Но сами понимаете, за так нынче и птичка чирикать не хотит…

— Я понимаю, — Стас полез за бумажником. — Сколько за эксклюзив?

— Широкой души человек, — восхитился пришелец. — Как я понимаю, дело того стоит. И будет с вас литр, господин журналист, ой, да что это я говорю — два литра ноль миллиграммов это вам будет стоит. Ваныкин человек честный, ему лишнего не надо. И спрячьте, спрячьте ваши денежки, там по дороге магазин будет, там все и возьмете.

Мильштейна лихорадило. Он понимал, что ему невероятно повезло. Оказаться в самой гуще событий, не об этом ли мечтает каждый журналист?

— Машина нужна? — стараясь выглядеть невозмутимым, поинтересовался он.

— Зачем же машина? — удивился Ваныкин. — Тут пешочком два шага шагнуть. Городок у нас маленький, мы с вами быстренько добежим. Хорошо дождя не было, по грязи бы мы полдня ползли!

Через несколько минут они уже шагали по улице. Вдоль дороги, которой они шли, густо росли фруктовые деревья. В серой пыли возились ленивые куры.

— Вот и магазинчик! — возгласил Ваныкин. — Почти уже пришли.

Ваныкин был честным, он и в самом деле обошелся четырьмя бутылками водки «Особой кедровой», только вот про пиво и закуску он вообще не упомянул, а между тем указанные продукты весомо облегчили бумажник журналиста. На выходе из магазина Ваныкин передал пакеты со спиртным и провиантом высокому худому мужчине, одетому в синий тренировочный костюм с обвисшими коленями и локтями.

— Не боись, журналист, — сказал проводник, подмигивая Мильштейну. — Тут уж совсем рядом будет. Ваныкин человек честный.

Он провел журналиста на пустырь, подвел его к кустам, раздвинул колючие ветки, и Мильштейн с замиранием сердца увидел труп.

И тут надо отметить следующее. Как ты ни готовься к встрече с покойником, как ни держи себя в руках, все равно вид человека, чья душа покинула наш мир, все равно не оставит вас равнодушным. Уж если многие опера, привычные к человеческому горю, крестятся, увидев безжизненное тело, то чего ожидать от журналиста, для которого каждый покойник — страшное и удивительное открытие? В первое мгновение Мильштейн даже отшатнулся, почудилось, что в кустах крепко попахивает мертвечиной, но уже в последующие секунды журналист пришел в себя. Достав из кармана фотографию инженера Иванкина, полученную утром в квартире вдовы, Стас попытался сличить ее с лежащим в кустах трупом. Он волновался, он нервничал, но, кажется, напрасно — соломенного цвета жесткие усики выделялись на бледном и скорбном лице инженера Иванкина, еще не потерявшим своей полноты. Одет инженер был в довольно старомодный костюм, под пиджаком виднелась видавшая виды черная футболка. Инженер был похож на человека, пока еще только начинающего путь бомжа и бродяги. Следов насильственной смерти не наблюдалось.

Стас торопливо достал из репортерской сумки фотоаппарат и сделал несколько снимков.

В том момент, когда он прятал фотоаппарат обратно, покойник неожиданно пошевелился.

Мильштейна пробил потный озноб.

— Где они? — неожиданно внятно спросил покойник.

Мильштейн испуганно огляделся. Вокруг никого не было. Проводник Ваныкин исчез в неизвестном направлении. Наверное, вместе с товарищем проверял качество и крепость купленной водки.

Холодная рука коснулась щеки Мильштейна. Стас обмер.

Одно дело читать об оживших покойниках в прессе, совсем иное ощущать прикосновение такого покойника к себе. Крепкая рука покойного инженера уверенно легла на кадык журналиста. Захотелось жить. Еще больше хотелось поведать об этом желании неожиданному противнику, да дыхания не хватало.

— Где они? — требовательно и внятно поинтересовалось четвертое тело.

— Кто? — хрипло спросил журналист.

Сейчас ему казалось, что клыки у покойника странно удлинились.

Но обошлось.

Покойный инженер отпустил его, сел, жестко обтирая лицо руками.

— Попадись мне эти козлы из летающей тарелки, — мечтательно сказал покойник и без паузы пообещал: — Порву, как Тузик грелку!

Мутно посмотрел на журналиста, и тот вновь непроизвольно напрягся. Глаза у покойного были… Нехороший у покойника был взгляд, взвешивающий, задумчивый.

— Выпить есть? — просил покойник.

Стас Мильштейн не зря среди коллег славился умением взять себя в руки. В завязавшейся с покойником беседе быстро выяснилось, что инженер Иванкин был похищен из своей лаборатории инопланетными агрессорами из системы Дзета Скорпиона. Выглядели они по описанию инженера довольно противно, а психология у них оказалась хуже внешности. Инженера они подвергали пыткам, чтобы тот раскрыл им тайну своей установки, позволяющей осуществлять контакт с параллельными мирами. Инженер держался стойко и регулярно сбегал от пришельцев. Поймав беглеца, они его уничтожали, а взамен изготовляли репликаторную копию, чтобы продолжить пытки.

— А зачем? — усомнился Мильштейн. — Зачем такие сложности — подлинник уничтожать, взамен копии создавать… Не проще ли было продолжать пытать подлинник?

— Молчи, червяк, — глухо сказал Иванкин. — Вот возьму и сообщу пришельцам, что раскрыл тебе их тайну. Начнут они за тобой гоняться, узнаешь тогда, почем фунт лиха! Все дело в том, что копии долго не живут. А они меня смогли вытащить из лаборатории, только копировав и клонировав тело. Сукин сын, зам директора по АХО! Просил же его громоотвод поставить!

После этого покойник вдруг откинулся на спину, медленно побледнел и со словами: «Опять завод кончился!» — прикрыл глаза.

Мильштейн огляделся. Места вокруг были незнакомыми, но природная сообразительность подсказала журналисту путь к бегству. Разбитое колено и ссадины на лице были совсем небольшой платой за спасение. Выбравшись к домам, журналист посмотрел на указатель. Он находился на улице имени С. Злобина. Заслышав приближающиеся шаги, Стас Мильштейн торопливо метнулся прочь и в себя пришел уже около гостиницы.