Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

А как же в нашей истории без них?

«Московский краевед» поведал жуткую историю о кулибинских пришельцах, вступивших в сговор с местными ментами? Поведал. Если уж на простые «ведьмины круги» на полях энтузиасты, верящие в то, что Земля просто кишит пришельцами выезжают и бегают там с биолокационными рамками наподобие Карлсонов с моторчиками, то в Кулибинск им сам Высший Космический Разум велел отправиться.

Уфологи приехали в Кулибинск на микроавтобусе и целым отрядом.

Возглавлял их академик из Российской академии астральных и космопрогностических наук, сокращенно РААКН. Академия эта была создана сразу же после победы демократии теми, кто считал себя крупными специалистами в области непризнанных наук. В настоящую академию таких профессионалов не брали, и истинные академики относились к ним с легкой брезгливостью и недоумением, а потереться задом об академическое кресло очень хотелось. Сложнее всего оказалось найти помещение для заседаний и выбрать президента. Помещений в Москве на халяву уже не раздавали, ибо сотрудники мэрии законно видели в них свое «золотое дно», а президентом вновь образованной Академии хотел стать каждый из собравшихся. В конце концов, оба вопроса решили полюбовно: помещение выделил заместитель мэра города, за что его избрали почетным академиком, а президентом избрали тайным голосованием того, за кого было подано меньше всего голосов. Как и полагается каждой академии, РААКН имела свои отделения: астрологии и прорицательства, космопрогностики, экстрасенсорики и народной медицины, уфологии и космопоиска, телепатии и телекинеза. Академия состояла из непризнанных энтузиастов, а потому выглядела в сравнении с Академией наук как игрушечный танк в сравнении с настоящим. Но зато у каждого из избранных было солидное удостоверение с печатью и фотографией, а в удостоверении черным по белому было каллиграфически выведено «академик», и это конечно же грело душу его обладателя.

Ввиду загадочности происходящего в Кулибинск направили объединенную комиссию, в которую вошли представители отделений уфологии, телепатии и телекинеза и конечно же экстрасенсорики. От отделения уфологии в комиссию включили Антона Черноглаза — испытателя первой машины времени и неутомимого энтузиаста поисков следов инопланетного разума на территории России. Черноглаз был невысок, кряжист и напоминал фигурой и выраженной глянцевой чернявостью майского жука. Разговаривал он быстро и невнятно, речь его явно не поспевала за скачущими в голове мыслями, поэтому он то запинался и надолго замолкал, то выговаривал длинные фразы малопонятной слушателям скороговоркой. Представитель отделения телепатии и телекинеза Вадим Поспешаев казался его полной противоположностью, и фамилии не оправдывал. Напротив, он говорил медленно, словно обдумывал каждое слово, сопровождая мысль плавными и округлыми движениями, словно дублировал сказанное, рисуя слова в воздухе. Был он дороден, даже излишне полноват, эта полнота и красивые карие глаза делали Поспешаева похожим на большого и доброго быка. Поспешаев прославился тем, что долгое время наблюдал за наперсточниками, подозревая, что в своих мошеннических трюках с шариком они используют телекинез. Поспешаев использовал для такого рода наблюдений все средства и возможности науки, включая скрытую видеосъемку, поэтому наперсточники не единожды жестоко били его, а свидетелем в суде Поспешаев выступал столько раз, что многие уже принимали его за уголовника, сделавшего карьеру на предательстве своих собратьев по разбойному ремеслу. Иуда не Иуда, но сходство многие усматривали несомненное.

Славное племя экстрасенсов среди них было представлено жгучей брюнеткой до тридцати лет в джинсовом костюме и с пронзительным взглядом Пасионарии. Пальцы у нее блестели перстнями и кольцами, поэтому она постоянно держала их немного врастопырку. Звали экстрасенса Ириной, а вот фамилию она носила забавную — по мужу испанцу — Хулинадо. Ирина одно время искала мужа, переписываясь по интернету с зарубежными искателями приключений, потом вышла замуж за испанца, но личная жизнь в Валенсии у нее не сложилась и она вернулась в Россию, где от жизненных неудач и разочарований занялась экстрасенсорикой и добилась в ней впечатляющих успехов. Из-за фамилии постоянно случались разные казусы. Когда Ирина хрипловато представлялась собеседнику, тот обычно начинал неловко бормотать, что ничего ему не надо, и смотрел он обыкновенно, без особого желания во взгляде, как на товарища, как на научного работника наконец. Надо сказать, что Ирину это очень забавляло. Недоразумение быстро выяснялось к великому облегчению сторон, но чувство неловкости сохранялось долго. Поскольку лак для ногтей она использовала ярко-красный, казалось, что пальцы у нее в крови.

Прибыв в Кулибинск, уфологи разместились в той же гостинице, что и журналист Мильштейн. А куда им было еще идти? Гостиница эта была единственной в городе. Отметив прибытие в местном ресторанчике, уфологи взялись за дело. Первым делом они дружной компанией явились в прокуратуру и потребовали для изучения уголовное дело.

Им, разумеется, отказали. Антон Черноглаз устроил безобразный скандал, размахивал удостоверением РААКН, грозил обратиться к мировой научной общественности и ославить прокуратуру города перед всеми людьми доброй научной воли. Прокурор держался непоколебимо, ссылаясь на статьи Уголовно-процессуального кодекса, требующие тайны следствия.

За окном постоянно мелькал возбужденный журналист Мильштейн. Он был похож на гончую, которую неожиданно взяли на охоту после голодной недели. Тайфун сенсации бушевал, надо было обязательно удержаться в его эпицентре.

Потерпев поражение в прокуратуре, члены уфологической группы разделили город на три района и принялись торопливым шагом прогуливаться по городским улочкам с биолокационными рамками в руках. Там, где рамка начинала вращаться быстрее, исследователь останавливался, чтобы сделать запись в специальном журнале биолокационных исследований. Смотреть на них было интересно, но утомительно.

После биолокационных замеров группа направилась на кладбище, долго осматривала все три могилы. Черноглаз включил самодельный лептонометр и присвистнул — стрелку зашкаливало! Зашкаливало ее на всех трех могилах, зашкаливало на центральной аллее, а при входе в церковь прибор даже стал тревожно попискивать, предупреждая, что предохранители могут сгореть. Если верить лептонометру Черноглаза, силовая прокладка между реальностью и потусторонним миром была здесь до невозможности тонкой, поэтому прибор улавливал колебания огромного количества душ, собравшихся по ту сторону силовой прокладки. Журналист Мильштейн восторженно посвистывал и щелкал фотоаппаратом. В поисках нужного ракурса он даже взбирался на дерево у часовни, никак не реагируя на укоризненные замечания вышедшего на шум священнослужителя. Священник воздел глаза гόре, покрутил пальцем у виска и ушел обратно в часовню.