Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— А мне что делать? — спросил подполковник Кружилин.

— Да что я, единственный? — поморщился начальник ПМК. — У Агудяева спроси, у него сварочных аппаратов штук пять по цехам.

В ворота ПМК заглядывали возбужденные уфологии. При милиции они на территорию заходить не рисковали, ждали, когда следственно-оперативная группа работу закончит. Антон Черноглаз объяснял что-то коллегам, по обыкновению часто и беспорядочно размахивая руками. За подобные манеры беседы на периферии его иначе и не называли, как «Тоша-дурмашина». Черноглаз на это уже и не обижался.

Земляков послонялся по двору бесцельно и поймал на себе взгляд Милены Ружич. Странно она на него смотрела, так обычно разглядывают давно потерянный и случайно найденный предмет. От этого Владимир еще больше расстроился, захотелось сделать кому-нибудь что-то не слишком приятное, поэтому Земляков подошел к воротам и грубо сказал:

— Шли бы вы отсюда, граждане, не мешали бы людям работать!

— Общественность должна знать, что происходит в Кулибинске! — запальчиво крикнул Вадим Поспешаев.

— Узнает, когда расследование закончится, — пообещал Земляков.

— Разве вы не видите, что традиционные методы расследования здесь не годятся? — спросил Черноглаз.

Да видел все это Земляков, прекрасно видел!

Только на данном этапе его желания и желания общественности, особенно в лице этих ученых прохиндеев, абсолютно не совпадали. Загнать бы их сейчас в камеру за мелкое хулиганство, пусть пометут метлами главную площадь Кулибинска перед трибунами с гипсовым хмурым Лениным с правой стороны. Он даже посмотрел на подполковника Кружилина — не даст ли тот подобной команды? Подполковник был по-прежнему увлечен беседой с начальником ПМК. Похоже, они торговались. Ясное дело, начальник ПМК пытался заполучить у подполковника суточников для работы на территории мехколонны в качестве подсобных рабочих. А последние инструкции это категорически запрещали. Далекий Страсбургский суд внимательно следил, чтобы в России рабский труд не использовали. Но Страсбург, в конце концов, был далеко, а нужды милиции были значительно важнее соблюдения нелепой законности, поэтому подполковник Кружилин понемногу уступал напористому начальнику ПМК, который теснил его в азарте уже не только словами, но и объемистым животом, который выдавал в нем большого любителя пива.

Уфологи разочарованно присели на ближайшей к ПМК скамейке.

— А он ничего, этот участковый, — неожиданно томно сказала экстрасенс Хулинадо. — Пожалуй, я даже готова ему отдаться, если этого потребуют интересы дела!

— Ирина! — излишне горячо укорил ее Черноглаз.

— Настоящий исследователь не должен щадить себя, — сказала Ирина. — Антон, ты же сам говорил, что ради постижения истины готов отдать самое дорогое, чем ты владеешь. Помнишь, как ты сам…

— Ирина! — снова сказал Черноглаз, но уже более сурово.

— Я же говорил, что собаки лают перед покойником, — сказал Поспешаев. Не для того, чтобы еще раз подчеркнуть свою правоту, а исключительно для того, чтобы уберечь экстрасенса Ирину от незрелых и недостойных серьезного ученого решений.

— Я вот читал, что покойника специально вперед ногами выносят, — нарушил напряженное молчание журналист Мильштейн. — Делают это для того, чтобы покойник назад вернуться не мог. И специально, когда выносят покойника, должен кто-то в доме оставаться. Есть такое поверье: если все из дома уйдут, то вся семья скоро вымрет.

— У Иванкиной она даже больше стала! — возразил Поспешаев. — Теперь у нее в квартире этот Возген Гексенович живет, три его племянника, два дальних родственника на балконе.

— Еще я читал, что покойники бывают спокойными и беспокойными, — продолжал разговор журналист. — Спокойные в гробу лежат, а беспокойные по окрестностям лазают. И все это до сорока дней — потом и те, и другие куда-то отправляются.

— По поверьям, — сухо и недовольно сказал Антон Черноглаз, — первый день по выходу из тела душа остается при покойнике, на второй день ходит по святым местам, на третий день она идет к Богу, и тут окончательно решается ее участь, а до сорокового дня — времени отлета — душа живет на земле, чаще всего у церкви или около своего дома.

— Но ведь в данном случае мы имеем дело с многочисленными мертвыми телами одного и того же человека, — возразила экстрасенс Ирина. — Как связать единичность души и множественность тела? И потом, ночью я попыталась установить контакт с умершим Иванкиным. Поставила столик, на него, как положено, зеркало, впала в транс… И что же? Я ее не чувствую в потустороннем мире! И на вызовы она не явилась. Другие являлись, а этот… — она обиженно надула щедро напомаженные губы.

— Это все потому, — сказал раздумчиво Вадим Поспешаев, — что ты нас не пригласила. Положено окружить стол живыми, которые сцепкой рук образуют замкнутую фигуру. Тут уж при всем своем нежелании душе приходится явиться по вызову. Впрочем, — он пристально и красноречиво взглянул на Ирину, — эксперимент можно повторить даже вдвоем. Главное, чтобы руки присутствующих при опыте образовывали замкнутую фигуру!

— Была такая фигура, — веско сказал Черноглаз, — но и в этом случае эксперимент закончился ничем.

Густо покраснев, экстрасенс Ирина Хулинадо обиженно посмотрела на уфолога.

Наступило напряженное молчание, которое нарушил Вадим Поспешаев.

— А я читал, что в некоторых случаях покойники могут иметь обиду на живых. Отсюда их стремление вернуться в материальный мир, приняв определенную вещественную форму. А обиды могут быть разные: книгу любимую в гроб не положили, не исполнили какого-нибудь обряда или просто высказали неуважение при погребении. Вот он и начинает свои попытки вернуться в мир.

— Да уж, — скупо улыбнулся журналист Стас Мильштейн. — У инженера этого были причины для обид. Месяца не прошло, а жена уже с этим торговым Возгеном повсюду разгуливет, мало того что его в дом впустила, еще и родственники его на балконе по-армянски ругаются, соседям спать не дают!

Пока уфологи рассуждали о сущности покойников, подполковник Кружилин договорился с начальником ПМК. Беседа их закончилась к обоюдному удовлетворению. Начальник ПМК ничего не терял — в ближайшее время ему предстояло реорганизовать бывшую государственную контору в акционерное общество закрытого типа, а при таких превращениях можно не только сварочный аппарат списать. Подполковник Кружилин тоже не особенно переживал. В конце концов, не он же лично будет бегать по территории мехколонны и подсобными работами заниматься.

Хмурый Земляков подошел к следователю прокуратуры. Милена Ружич закончила писать протокол осмотра места происшествия и теперь скучала, ожидая пока с ним ознакомятся понятые. Один из работников ПМК читал протокол вслух, далеко отставив его перед собой. Дальнозоркий, наверное, был. Пятое тело уже увезли работники Бурея, и на затоптанной земле белели тонкие резиновые перчатки, брошенные судмедэкспертом за ненадобностью.