Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

— А может, как раз все эти аварии ему и мешали? — спросил Земляков. — Вот эти самые перепады напряжения. Может, они ему не давали восстановиться?

— Я тоже так поначалу думал, — сказал Угрюмов. — Только вы, Володинька, сами посудите — все мертвые тела появлялись там, где случались аварии. А это означает, что Иванкин оттуда использовал сопутствующие восстановлению факторы. Эрго-аварии не только не мешали, но по идее должны были способствовать полному переходу из информационного состояния в ядерно-молекулярное. С восстановлением сознания, как биохимической реакции мозга.

— А почему вы думаете, что на этот раз у него получится?

— Так мы все восстановили. Мы создали первоначальные условия эксперимента. К тому же, думаю, на этот раз он постарается. Такого случая ему больше не представится. Скорее всего, это последняя попытка. Сороковой день — ему пора вливаться в единое информационное поле. Или вернуться к нам.

— Записаться на скрижали! — догадался Земляков. — Слушайте, Бонифатий Савельевич, а как вы до всего этого додумались?

— Ну вы мне льстите, Володинька, — лицо Угрюмова дрогнуло в еле заметной довольной улыбке. — Во-первых, у меня были, пусть и зашифрованные, дневники эксперимента, потом тетрадка с обрывочными записями, ну и оборудование, пусть даже разгромленное по указанию недальновидных людей.

— Так, значит, попы все-таки правы?

— А это как посмотреть, — эксперт посмотрел на закипающий чайник. — Информация не исчезает. Собственно говоря, ничего в мире не исчезает, все, что существует, лишь меняется в соответствии с внешними воздействиями. Но к одному природа относится бережно — к информации, ведь она матрица, воссоздающая и поддерживающая материальный мир. Ведь что такое разум? Это инструмент природы, которым она пытается осознать себя. И вы думаете, природа так расточительна, что позволит информации, накопленной разумом, исчезнуть? Она собирает ее. Значит, где-то должна быть база, в которую вливается вся новая информация, должен существовать коллектор, который будет отсеивать информацию новую от уже имеющейся и обобщать все полученное, и обязательно должна быть обратная связь между миром информации и материальным миром. Именно такую связь и пытался нащупать инженер Иванкин.

— А база? — нетерпеливо заерзал Земляков. — Что может служить такой базой?

— А вот это уже серьезный вопрос, — мефистофельски улыбнулся Бонифатий Савельевич. — Тут разное говорят. Одни считают, что Земля — это кристалл, на который осуществляются все записи. Но лично я считаю, что таким хранилищем является магнитное поле Земли. Не зря же Иванкин пытался подобраться к нему со стороны ионосферы. А вообще, хранилищем информации может служить, скажем, вода. Ее загадочные свойства пока еще никто досконально не изучил. А воды у нас на Земле хватает. Или, скажем, пустыни — кварц и кремний, готовое уникальное хранилище!

— Просто у вас получается, — вздохнул Земляков.

— А все кажется сложным, пока непонятно, — Угрюмов встал и выключил чайник. — А как разберешься в механизме основательно, так думаешь — елки-палки, где мои глаза были раньше!

— Что же получается? — Владимир Земляков потянулся за чашкой. — Смерти нет?

— Смерть есть, — Бонифатий Савельевич налил ему в чашку кипяток. — Есть она, Володинька, есть! И не бессмертны мы, как кажется. Бессмертна информация, но она сильно видоизменяется. Так изменяется, что от индивидуума ничего не остается — все лишнее отсеивается, что-то куда-то вливается, словом, сплошная перезапись идет. Конкретный индивидуум природу не интересует, он для нее всего лишь серийный инструмент, к которому она относится без особого сожаления. Использовала, и не жалко.

За окном набирал силу дождь.

У окна стояли четыре человека в темных, почти черных от дождя плащах с остроконечными капюшонами, которые делали людей похожими на инопланетян.

— С-сидят! — с ноткой зависти сказал один из пришельцев.

Конечно же он завидовал! А кто бы не позавидовал людям, которые сидят в тепле, пьют горячий ароматный чай с домашними пирожками и готовятся сделать то, что, возможно, навсегда впишет их имена в мировую историю, не меньше?

— Значит так, — сказал второй. — Будем действовать по намеченному в гостинице плану. Нам надо, чтобы они добились успеха! Значит, мы должны усилить приемный сигнал. Ты, Вадим, отправишься к трансформаторной будке на Калиганова, вы, Станислав, возьмете на себя цех в ПМК, я отправлюсь на городскую подстанцию. Ну а вам, Валентин, поручается главная задача — корректировать наши действия. Вы — наши глаза и уши, от вас зависит, добьемся ли мы успеха в наших начинаниях…

Сухо треснула молния, прочертив к земле голубоватый извилистый и ветвистый след. Свет молнии на мгновение выбелил лица вахтера и Вадима Поспешаева.

— Ох, влепят нам за порчу государственного имущества! — пробормотал Поспешаев.

— Наука ждет от нас самоотречения, — сказал Черноглаз.

— А Ирина, наверное, уже спит, — вдруг сказал журналист.

— Не женское это дело — месить грязь под дождем, — сурово сказал Черноглаз. — На то и существуют мужики, чтобы взять на себя все трудности и риск предприятия!

— Ты меня не агитируй! — чуть повысил голос журналист.

— В-вы громче орите, — сказал вахтер Валентин Сукачев. — Г-глядишь, и ус-слышат нас!

— В самом деле, друзья, — понизил голос Черноглаз. — Осторожнее надо быть!

— Да кто в такой дождь по улице шляться будет? — чуть громче сказал журналист. — Только дураки, вроде нас, и жулики.

— Мы тоже не ангелы, — сухо сказал Черноглаз. — Нам тоже предстоит закон нарушить! Валентин, вы помните, какую кнопку нажать надо?

— В-вторую сверху, — сказал вахтер.

— Как только вы ее нажмете, у нас пойдет сигнал. Все мы услышим негромкие попискивания. Можете не волноваться, мы эту штуку с Приймой и другими уфологами на Молебке в Пермской области опробовали — безотказно работала! К этому времени каждый из нас должен быть готов к действиям, — продолжал инструктировать товарищей Черноглаз.

— В-вот ведь г-гадость! — вздохнул вахтер. — А мы с В-ванькой Н-нетребой все неправильно посчитали. Мы думали, что эти аварии мешают нашему инженеру воскреснуть!

— Ничего страшного, — сказал Черноглаз. — Все равно этот ваш предтеча сейчас сидит в теплой хате. Что он, дурак, что ли, чтобы под дождем мокнуть?

— Он-то, наверное, умный, — тихонько сказал Мильштейн. — Чего не скажешь о нас.

Уфологии ошибались. Иван Нетреба не отсиживался в теплой хате. Когда речь заходит о собственном благополучии, все остальные соображения отходят на второй план. После некоторых раздумий Иван Нетреба решил воспрепятствовать повторному появлению в мире инженера Иванкина. Умер — и лежи спокойно, не будоражь общество и не смущай людей! В технике Нетреба был не особенно силен, но из охотничьего ружья, что осталось Анне-подводнице от второго мужа, стрелял неплохо, поэтому, поразмыслив, решил перебить провода на линии ЛЭП. Алюминий он добывать не собирался. Совсем другие стояли перед Иваном Нетребой задачи. Пряча под плащом двустволку, Иван, стараясь не привлекать к себе внимания, пробирался на окраину Кулибинска. Разумеется, он прекрасно понимал, что нарушает закон, но, во-первых, он решил не попадаться, во-вторых, делать все равно было нечего, а в-третьих, он помнил поговорку о том, что кто не рискует, тот не пьет шампанского, и всецело с этой поговоркой был согласен.