Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли

— А вон еще одна! — радостно вскричал отец Федор.

Слабый ветерок медленно прибивал к берегу огромную белобрюхую щуку.

— Это летуны, — догадался Дворников. — Метили по лодке, да рыбу поглушили. А что, ребятки, заварим напоследок знатную уху? Думаю, и Поликарпыч расщедрится на бутылочку, а то и две, а?

С энтузиазмом мы принялись собирать рыбин, нанизывая их за жабры на сломанную сообразительным Сергеем Семеновичем толстую ветку ивняка. Кроме леща и щуки мы выловили из воды крупного сига, парочку хороших сорог и несколько горбатых радужных окуней.

— Для ущицы самое то! — радовался Дворников. — Я вам такую уху сварганю, пальчики оближите и вместе с рыбой проглотите! Помню, в тридцать пятом я для генерального на Дону уху варил, он меня чуть к медали какой-то не представил!

— Семеныч, — сказал Дроздов. — Как ты думаешь, потопили летчику лодку или нет?

— А какая разница? — отозвался Дворников. — Все равно ей деваться некуда. Если летчики упустили, то наши ее в самом логове возьмут. Нет, мужики, это мы молодцы, что купаться пошли… Гляди-ка, лососка! — и потянул из воды еще одну крупную рыбину. — Да тут не только на уху, тут и на приличную жареху хватит!

Дроздов неожиданно выпрямился, полоща в воде свои кальсоны, подошел к берегу.

— Аркаша, — сказал он. — Только осторожно, внимания не показывай. Видишь, вон там под ивами…

Я осторожно посмотрел в сторону густых зарослей ивы, которая своими ветвями образовывала над водой нечто вроде шатра. Вначале мне показалось, что я вижу бок старой баржи, брошенной за ненадобностью, только баржа больно маленькая была. Потом я увидел небольшую башенку, заметил странные трубы поверх вытянутого корпуса…

— Она, — уже уверенно сказал я. — От самолетов, гады, укрылись.

Жестом я подозвал Дворникова и Вострикова. Сигнал тревоги, поданный мной, был им понятен, но шли они, разумеется, неторопливо, словно продолжали купание или собирали глушеную рыбу у берега.

— Лодка, — сказал я.

Дворников лениво оглядел берег.

— Точно она, — сказал он сквозь зубы. — Паша, у тебя гранаты есть?

— Откуда? — возразил Дроздов. — Я же белье постирать шел, а не немецкие лодки захватывать.

— Хитрожопый германец, нашел куда спрятаться. — Дворников присел на корточки и потянул к себе автомат. — Что будем делать, мужики?

— Работать будем, — сказал Дроздов. — Нельзя им уйти. Уйдут, могут много бед натворить!

— Ну, положим, бед они уже не натворят, — возразил Дворников, — торпедные аппараты пусты, израсходовались они ночью, а пополнить запас уже негде. А вот дать им уйти мы и в самом деле не можем. Гляди ты, расположение торпедных аппаратов у них прямо как Жарковский предлагал еще в тридцать шестом. Может, у него и слизали.

— Рыба уйдет! — вдруг сказал Востриков озабоченно.

— Пусть уходит, — возразил Дволрников. — Что мне щуки, когда жирнющий сом в руки плывет!

Неторопливо мы собрались, старательно принимая беззаботный вид. Слишком беззаботный, пожалуй. Если бы я отсиживался в кустах, а немцы себя так беззаботно вели, я бы что-то обязательно заподозрил. Следовало надеяться, что немцы нашу беззаботность приняли за чистую монету. Если они все еще сидели в своей лодке. А что? Скорее всего, они уже поняли, что никуда не уйдут и дали драпа, даже не подозревая, что их базу уже тоже закрыли на переучет. Но вполне возможен был и другой вариант, при котором они отсиживались в лодке и ждали условных сумерек, потому что белую ночь никак невозможно считать темной. Забрав выловленную рыбу, мы углубились в лес.

— Берем? — спросил Дворников.

Можно подумать, что у нас были варианты!

Оставив рыбин, нанизанных на ветку, под деревом, мы стали осторожно пробираться к ивняку, где таилась лодка. Идти пришлось через низинку, влаги в ней всегда хватало, и папоротники вымахали почти в человеческий рост. Они еще не просохли от ночного дождя, поэтому с узорчатых листьев иной раз падали целые потоки воды и вскоре мы все были мокрыми с ног до головы.

Вышли мы правильно.

Здесь у берега была глубокая яма, поэтому немецкая лодка почти приткнулась к берегу. У нее был тупой нос, почти по центру высилась башенка с открытым люком. С обоих бортов на кронштейнах крепились длинные металлические цилиндры, которые, видимо, использовались вместо торпедных аппаратов. На башенке темной краской было выведено обозначение «Z-28». Лодка была небольшой, в длину она, пожалуй, не достигала десяти метров. Действительно малютка! Некоторое время мы разглядывали лодку, пытаясь понять, есть в ней кто-нибудь или экипаж лодку покинул. Было тихо, слышно было, как над папоротниками жужжат комары и мошка.

— Кажется, никого, — шепнул Востриков, и именно в этот момент в недрах лодки лязгнул металл и послышались приглушенные голоса.

— Здесь они, — злорадно и одновременно удовлетворенно пробормотал Дворников. — Отсиживаются, суки!

Из открытого люка показалась голова. Немец огляделся, выбрался на палубу. Был он в темном комбинезоне и черной пилотке. Оказавшись на палубу, он, перехватываясь за леера, перебрался на корму, выпрямился и застыл. Зажурчала струйка… воды?

Закончив оправляться, немец снова скрылся в железных недрах лодки.

— Вот кто рыбу в озере травит! — прошептал Дворников. — Как будем работать?

— Просто, — сказал Дроздов, вставая.

Одним прыжком он оказался на железной палубе, пошатнулся, ухватился за леер, ловко скользнул к открытому люку, наставляя в темное пространство ствол автомата.

— Эй, камрады, — сказал он. — Вылезай по одному. Ферштеен?

В лодке молчали.

— Мое дело предупредить, — многообещающе сказал Паша и выстрелил в люк. Выстрел получился приглушенным, но как рикошетирует пуля о переборки внутри лодки, слышно было хорошо. В лодке послышались испуганные спорящие голоса, и снова все стихло. Несомненно, там были люди, знавшие русский язык.

— Нихт шиссен! — послышалось из лодки.

Над люком снова показалась голова. Этот подводник был постарше, бородатенький такой, видом своим он вполне тянул на капитана. Хорек был еще тот, едва выбравшись из лодки, он стал озираться по сторонам, стараясь прокачать обстановку. Понятное дело, не сам сдавался, обстоятельства заставляли руки вверх тянуть. Он заметил нас и сразу помрачнел. Конечно, он был не один, и с Дроздовым они при благоприятных обстоятельствах могли бы и справиться. Но не со всеми нами.

Дроздов постучал каблуком сапога о корпус лодки. Звук был такой, словно он бил ногой по пустой бочке. Но это подействовало. Один за другим на палубу выползло еще два человека. Первый морячок что-то коротко сказал им по-немецки, и те сразу подняли руки в гору.

Все остальное было делом техники.