Андрей Кокоулин - Возвращение в Пустов

— Помогите, пожалуйста, вещи спустить.

— Какие? — спросил Шумер.

— А эти, — показала она на раздувшиеся сумки на верхней полке.

Шумер поднялся.

— Все ваши?

— Все мои, мои. Меня встретят.

— Ну, не в проход же складывать?

Шумер пропустил в начало вагона уже собравшегося и стремящегося в тамбур пассажира.

— А вот сюда, — старушка за руку пересадила внука, освобождая боковое сиденье. — Сюда спускайте. И на стол одну.

Шумер сгрузил сумки.

Сумки были тяжелые. В одной, кажется, круглились арбузы. В другой сквозь ткань проступали углы упакованных внутрь коробок. Никто ему не помог, все наблюдали, как он надсаживается, кряхтит и потеет.

Только Людочка старалась не поворачивать голову в его сторону.

— Вот спасибо вам, — сказала старуха.

— Пожалуйста.

Шумер, улыбнувшись, сел.

Поезд замедлил ход. Заскрежетали колеса. За окном отползли назад светлая ограда и вереница голых, опиленных лип. Побежал серый асфальт платформы, потекла по нему желтая предостерегающая полоса. Блеснуло окнами привокзальное кафе. Над деревянной двустворчатой дверью кафе наискосок, вверх, взлетело название. «Чайка». Внутри белели высокие столики, за которыми возможно было только стоять.

— Кажется, все, — сказал Шумеру мужчина с «дипломатом».

Мимо купе с сумками, баулами, детьми потянулись люди.

За стеклом замерло здание вокзала. Длинное, выкрашенное в зеленый цвет, оно делилось на три части. Пристройка слева объявляла о себе как о камере хранения и зале ожидания номер один. Справа, насколько видел Шумер, размещались кассы и зал ожидания номер два. В центре, под башенкой с часами и надписью «Пустов» находился, собственно, выход в город.

У урны рядом с дверями курил милиционер. Встречающих было не много. Рядком стояли бабки с нехитрым товаром — платками, посудой, игрушками.

— Пустов! — крикнула проводница.

— Ну, мы пошли, — сказала Настя.

— Возьмите, — подала ей зажатые в руке сторублевки Людочка.

Настя оглянулась на мужа. Старлей пожал плечами.

— Спасибо.

Купюры перекочевали из ладони в ладонь.

— Разрешите? — спросил у полного соседа старший лейтенант.

— Что? — не понял тот.

— Полку приподниму. Вещи.

— Ах, да-да.

Мужчина встал, перекрыв проход.

— Эй!

Его не слишком вежливо отпихнули с пути, и он неуклюже оттоптался ногами по носкам Шумеровских ботинок.

— Извините.

— Ничего, — улыбнулся Шумер.

Старлей достал габаритную черную сумку, и они с женой, кое-как разойдясь с соседом, двинулись на выход.

— До свидания.

— Пока, — отозвалась Людочка.

Полный мужчина, отдуваясь, снова опустился на свое место, поправил пакет у ног, откинулся затылком к стенке.

— А что вы сидите? — спросил у него Шумер.

— А что? — наклонился к нему мужчина.

— Так Пустов же.

— Пустов?

Щекастое лицо пассажира взволнованно вытянулось. Он, не веря, посмотрел в окно, затем, приподнявшись, налег на столик, чтобы увидеть здание вокзала целиком.

— Пустов, — с недоумением прочитал он.

— Именно, — подтвердил ему сосед с «дипломатом».

— Пустов! — вскрикнул мужчина и подхватил пакет. — Господи! И вы молчите! Вы же знаете, что я еду до Пустова!

Он выскочил в проход, на ходу застегивая пуховик. Шумер заблаговременно убрал ноги с его пути.

— Простите. Простите.

Голос пассажира, как и он сам, удалялся по вагону к тамбуру, вызывая ропот и возмущение очереди.

— Извините, мне в Пустов.

В Пустов хотели все.

— Наверное, пора и мне.

Сосед с «дипломатом» встал и подал руку:

— До свидания. Мой телефон у вас есть.

В его глазах стояло ожидание, что Шумер все же согласиться ехать с ним в гостиницу. Вид у него был виноватый.

— До свиданья, — улыбнулся, пожимая ладонь, Шумер.

— Ой, и мы пойдем, — сказала Людочка, застегивая пальто.

Дима, деловито пересчитав, собрал деньги со столика обратно в бумажник.

Они быстро собрались. Шумеру, правда, пришлось привстать, чтобы на свет из-под полки родилась спортивная сумка. Заложив пальцем страницу в «Острове сокровищ», Людочка выпорхнула первой. Дима, определив сумку на плечо, последовал за ней.

Шумер не услышал от них ни слова.

Поток пассажиров иссякал. Вагон пустел. Конечным пунктом состав имел город Желябин, до которого добираться было еще два с лишним часа, но основной контингент сходил здесь.

— М-да, весело.

Волосатый парень, последний оставшийся в купе помимо Шумера пассажир, спустил ноги с верхней полки, а затем спрыгнул в проход. Подтянув военного кроя штаны с карманами на бедрах и коленях, он сел напротив Шумера.

— Петр, — представился он, — могу быть вашим апостолом.

— Зачем? — улыбнулся Шумер.

— Ну, не знаю, — парень пожал плечами, — все сдрейфили. А мне все равно, что делать.

Пятерней он зачесал волосы вправо.

— Студент? — спросил Шумер.

— Третий курс лесотехнического.

— И что, скучно?

— Да нет, в сущности. Просто как-то бессмысленно.

— Со мной смысла будет не больше, — сказал Шумер.

— Тогда зачем люди вообще живут?

Шумер вздохнул.

— В этом я пока не разобрался.

— Шутите?

— Нет, — Шумер поднялся. — Сложный вопрос. Вам, Петр, лучше не иметь ко мне никакого отношения.

— То есть, апостолы вам на самом деле не нужны?

Петр, помрачнев, вытянул кроссовки из ниши под полкой.

— Я ничего не говорил про апостолов, — сказал Шумер. — И ничего не говорил про миссию, с которой я здесь. Вы все придумали и решили за меня. Разве не так? По-моему, глупо полагать, что я буду проповедовать в Пустове.

— Ага, вы на пенсии, — усмехнулся Петр.

— Нет, — сказал Шумер. — Я здесь по своим делам. До свидания.

Он шагнул в пустой проход.

— Эй, знаете, — крикнул ему в спину Петр, — иметь возможность все изменить и не сделать ничего — самое гнусное, что вы можете сделать.

Шумер не остановился.

Он мог бы ответить, да, мог бы ответить. Но зачем это Петру? А ему самому? Подбирать аргументы, хрипеть, доказывая, что все не так, как видится со стороны. Честно говоря, сама поездка, во многом спонтанная, уже виделась Шумеру жестом отчаяния. Многого не знает Петр, а мог бы просто верить.

Апостолы, они верят.

Мимоходом он одобрительно хлопнул ладонью по бойлеру, поделившемуся с ним кипятком, и помедлил перед тем, чтобы шагнуть на платформу. Справа суетилась, складывая гору тюков, многочисленная семья из Средней Азии. Слева какой-то бородач ожесточенно затягивал горловину рюкзака. Вокруг него кружили голодные голуби.

— Вы выходите? — спросила у Шумера проводница.

Он вздохнул.

— Обязательно.

— Так выходите.

Шумер улыбнулся.

Он не знал, как встретит его Пустов. Позади осталось позорное бегство. В настоящем имелось тихое возвращение. Эх, как бы все забыть? Раз — и ничего не было. Или было?