Тери Терри - Разрушенная [litres]

– Почему?

– Потому что мама слушала и сильно из-за этого расстраивалась.

– Понятно. А если нас только Мюррей будет слушать?

Эди задумчиво склоняет голову:

– Может, и ничего. Мюррею можно все рассказать.

– Ты точно этого хочешь?

Она вскидывает бровь и смотрит на меня совершенно не по-детски.

– Вы ведь не очень хорошо свое дело делаете?

После этого все идет как по маслу. Мюррей помогает держать камеру. Эди смотрит прямо на него и рассказывает, как ее брат ударил по мячу и попал в лордера. Как тот не отдал мяч, и Джек побежал за ним. Как лордер достал пистолет и выстрелил.

Не уверена, что смогла удержать камеру, чтобы та не дрожала.

После полудня, уже в колледже, просматриваем отснятое вместе с Флоренс.

– Уж и не знаю, как тебе удалось ее разговорить, – замечает она.

Я пожимаю плечами.

– Во-первых, я сказала, что она не обязана делать что-то, если не хочет этого. Во-вторых, она не могла говорить в присутствии матери, а вот рассказать плюшевому медвежонку согласилась.

– Вот ты и работу себе нашла, – говорит Флоренс.

– А что будет с Эди и ее матерью, когда люди увидят эту запись? Может быть, их нужно спрятать, предоставить им какое-то убежище, а не оставлять дома?

– Мы предлагали. Мать Эди хочет остаться пока с семьей. Когда все будет готово, мы предупредим ее и заберем в надежное место.

– А спрятать всех вам по силам? – упорствую я. Перед глазами стоит серьезное лицо Эди, рассказывающей свою печальную историю плюшевому медвежонку.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – коротко отвечает Флоренс, бросая взгляд на Бена. – Увидимся за обедом?

Свободны, так это нужно понимать.

Гуляем с Беном по одному из внутренних двориков Колледжа Всех Душ. Холодный серый день, серая, отжившая трава. Со всех сторон нас окружают старинные здания, их окна, словно глаза, и в какой-то момент я чувствую себя заключенной на прогулке. Мы в ловушке, и кто угодно может наблюдать за нами из этих окон.

– Поговорим? – спрашивает Бен, и я лишь теперь замечаю, как молчалив он в последний час, до встречи с Флоренс и после.

– Вон там? – Я киваю в сторону придвинутой к стене скамейки. Мы садимся. – В чем дело?

Бен проводит ладонью по волосам.

– Как ты можешь верить тому, что сказала та девчушка?

– Что ты имеешь в виду?

Он качает головой:

– Неправильно выразился. Я о том, что в такое трудно поверить. Чтобы лордер убил ребенка просто так, только за то… – Бен пожимает плечами.

– Только за то, что он ребенок? – фыркаю я. – Они и кое-что похуже делают.

– А как ты отличаешь тех, кто говорит правду, от тех, кто лжет?

В его глазах напряжение и тревога – это не знакомый мне Бен-шутник.

– Зачем девочке лгать?

– Ей могли подсказать.

– Нет. – Я качаю головой. – Я смотрела ей в глаза – она говорила правду.

– Пусть так, но за тем, что ты видишь, может стоять что-то другое, – не сдается Бен.

– Послушай, я тебе покажу. – Рассказываю о камбрийском приюте, зачищенных детях, а потом заставляю его посмотреть на фотографию трех улыбающихся мальчиков с неестественно застывшими лицами и серебристыми браслетами на запястьях.

– А ты уверена, что это «Лево»?

– Судя по тому, как они ведут себя, ребята – Зачищенные. Другого объяснения быть не может.

– Но ведь их могли научить так вести себя, разве нет?

– Четырехлетние дети – не великие актеры. Да и зачем это кому-то надо?

– Выставить лордеров и правительство в неприглядном свете.

– Ладно, а что насчет вот этого случая? – Я рассказываю ему о Феб, нашей общей школьной знакомой, которую забрали и зачистили без каких-либо обвинений, всего лишь за случайно брошенную реплику насчет того, что Зачищенные – шпионы. Рассказываю об учителе рисования, Джанелли, увезенном на глазах у всей школы за портрет Феб и импровизированную минуту молчания. О центре терминации, где лордеры убивали Зачищенных нарушителей контракта, делая им инъекции и закапывая потом в землю. Об Эмили, убитой ее «Лево» за рождение ребенка. Я умалчиваю о том, что и сама была с атаковавшими центр антиправительственными террористами.

Бен молчит.

– Есть еще одна история. Хочешь послушать или с тебя достаточно?

– Давай уж, рассказывай.

– В школе у тебя была подруга, тоже Зачищенная. Ее звали Тори. Мать устала заботиться о ней и вернула лордерам. Ничего плохого она никому не сделала. Ее забрали в тот самый центр терминации, о котором я упоминала, и она собственными глазами… – Я умолкаю. – Что такое? Ты помнишь Тори? – Вот так. Меня не помнит, но при упоминании ее имени по его лицу проносится тень. Он никогда не называл Тори своей подружкой, но она любила Бена и была одной из самых красивых девушек, каких я только видела. Даже не верится.

– Конечно, я ее не помню, – говорит он, но на лице настороженность и неуверенность. – Просто… Трудно слышать все эти печальные истории. Расскажи, что случилось с Тори.

– Она видела, как других Зачищенных убивали инъекцией и сбрасывали в ямы. А потом… – Я делаю паузу. На лице Бена ни замешательства, ни растерянности, но тень чего-то другого. Чего? – Послушай, это все, что я видела. Кое-что видел и ты. Или ты мне не веришь?

– Я только… – Внутри у него как будто щелкает переключатель. Бен улыбается и берет меня за руку. – Конечно, верю.

– Когда-нибудь я покажу тебе кольцо Эмили. Я спрятала его на дереве, в нескольких милях от дома. Оно настоящее. Неужели ты не понимаешь? Именно все эти рассказы придают значение тому, что мы делаем вместе с ПБВ. Они стоят того, чтобы рискнуть всем, чтобы люди услышали. Чтобы заставить лордеров остановиться.

После недолгого колебания он кладет руку мне на плечи, и я льну к нему. Его близость, его тепло… Мысли сбиваются с курса.

Бен показывает на башню, выступающую над крышами колледжа.

– Видишь? Это одно из самых высоких зданий в Оксфорде. Башня церкви Святой Марии. Оттуда открываются восхитительные виды. Хочу подняться туда с тобой.

– Хорошо. Я спрошу…

– Нет. Пусть это будет наш секрет. Отложим до тех пор, когда мне разрешат выходить без «хвоста».

Позже я прокручиваю в голове наш разговор, вспоминаю, что сказал Бен, и то, что не сказал, но что промелькнуло в его глазах

И что же, я должна пересказывать всю эту ерунду Флоренс и Эйдену? Но это же несправедливо. У Бена отняли память, он лишь постигает мир: как это все работает, что в нем происходит. Вот почему ему приходится задавать вопросы, ведь так?

Но один пунктик все же вызывает беспокойство: Бен отреагировал на имя Тори. Это точно. Конечно, я рассказала ему не всю историю. Умолчала о том, что была в АПТ под именем Рейн, что Тори сбежала от лордеров и тоже присоединилась к АПТ и что потом пришел день, когда лордеры преследовали меня, и Тори схватили.