Нил Шустерман - Жажда [litres]

А это будет означать еще лишние полмили, если не меньше.

– Мы же почти дошли, – не сдается Жаки. – Я вижу воду.

Наверное, это галлюцинация, потому что, когда я смотрю на дорогу, которая жерлом топки открывается перед нами, я вижу только дым и жадные языки пламени.

– Я думаю, что смогу пройти, – говорит Жаки.

– Не получится, – присоединяюсь я к Келтону. Я знаю, это совсем не то, что хочет услышать Жаки, но никому еще не удалось победить огонь силой воли. Его нельзя напугать.

Позади нас раздается взрыв, и в небо поднимается грибообразное облако дыма.

– Грузовик, – качает головой Келтон. Вспыхнул и взорвался бензин, вылившийся из его пробитого бака. Если огонь подобрался к нам сзади и поджег грузовик, мы окружены, а потому единственный путь, открытый для нас – это северный склон холмов, окружающих дорогу.

– Вода впереди, – не унимается Жаки. – Я чувствую ее. Вижу.

Она смотрит на огонь, прыгающий с дерева на дерево.

– Нам от него не убежать, – продолжает она. – Единственный путь к воде – вперед.

Она смотрит на свои обожженные, распухшие руки и добавляет:

– А чуток огня – что в этом такого?

Одно мгновение Жаки смотрит мне в глаза… и я понимаю – сейчас она бросится вперед и либо доберется до воды, либо огонь поглотит ее. В любом случае это могла быть последняя минута, когда мы смотрим друг на друга. Я хочу что-то сказать, но не знаю что. Пожелать удачи? Это банальность, совершенно бессмысленная перед лицом того, что нас ожидает. Мне кажется, что Жаки чувствует то же самое, потому что она просто кивает, принимая как данность, как должное то, о чем мы не говорим. После этого она поворачивается и, едва волоча ноги, идет по направлению к дыре в пламени, которую представляет собой уходящая к водохранилищу дорога. Еще несколько шагов, и походка ее изменяется – она высоко ставит ноги и, наконец, бежит. Она бежит ! И я вижу, как ее спина исчезает в дыму.

– Алисса! – говорит Гарретт. – Мы должны были остановить ее.

– У нас ничего бы не получилось, – говорит Келтон. И я знаю, что он прав. Выбор у нас всех невелик. Жаки сделала свой. Наш – ничем не лучше. Я смотрю на север. Подъем достаточно крут. У меня нет сил, чтобы карабкаться на него. Но я смогу. Не знаю как, но смогу.

53)Жаки

Жар кусает меня за щеки. Огонь способен жечь, прожигать, обугливать. Но меня он просто кусает. Покалывает кожу. Играет со мной.

Уклон дороги меняется. Теперь дорога бежит вниз, и ноги сами несут меня, потому что я знаю – вода плещется где-то у подножия холма, с которого сбегает дорога. Мои спутники были слишком близоруки, чтобы увидеть воду. Они смотрели на огонь, а не сквозь него. И огонь их ослепил. А теперь я буду первой, кто прильнет к воде и сделает глоток. Да, им повезет, если я не проглочу все водохранилище к тому моменту, когда они доберутся до воды. Если они доберутся до воды. Я могу оказаться там совершенно одна, потому что только я решилась бросить вызов огню.

Назад смотреть нельзя. Позади – лишь дым и мертвый лес. Теперь жар пульсирует вокруг меня. Или это бьется мое сердце? Но ощущение такое, что я нахожусь в самом центре живой топки. Божества, которое требует пищи.

Спотыкаюсь о ветку и падаю. Удар сильный, но боли не чувствую. Ветка охвачена пламенем – рухнула с горящего над дорогой дерева. Все верхушки над дорогой горят, и я вижу по левую и по правую от себя руку, как огонь лижет древесные стволы. Внизу, у земли, воздух посвежее, и дым не так жжет мои легкие. Я вскакиваю и вновь бросаюсь бежать, но теперь бегу согнувшись, чтобы дышать воздухом почище.

Теперь пульсирует все мое тело. Жар усиливается, и хотя пламя еще не касается моей кожи, легче мне не становится – если меня не поджарит, то запечет, только и разницы! А потому, чтобы побороть боль, я прибавляю скорости. Горячий ветер хлещет во всех направлениях, искры мечутся вокруг меня, и тут я слышу, как меня зовут:

Жаки… Жаки…

Это порыв ветра шепчет мое имя, ожогом лаская мне лицо. Голос этого ветра я слышала всю свою жизнь, это – Зов Пустоты; но теперь он звучит не спереди, как раньше, а отовсюду, и слышна в этом зове мощь и некая высшая удовлетворенность.

И впервые в жизни голос этот пугает меня.

Я позволяла пустоте дразнить и искушать меня. Но я не позволю ей меня забрать. Всеми силами, которые во мне еще остались, я буду ей противостоять.

Языки пламени танцуют уже на дороге, перекрывая мне путь. Деревья превратились в один воющий костер, но по ту сторону пелены огня я вижу нечто, поблескивающее в свете пожара.

Это водохранилище.

Спасение по ту сторону ада.

Они называют это преисподней. Я готова принять преисподнюю, если за ней открываются небеса.

Жаки…

Боль, терзающая меня, почти невыносима, но я продолжаю бег. Жар режет и сушит глаза, а потому я закрываю их и лицом к лицу сталкиваюсь с пустотой. Я несусь через белое пламя и абсолютную черноту по кромке, разделяющей жизнь и смерть. Пустота начинает проникать в мое тело, и я понимаю, что последует дальше. Она захочет завладеть моей душой. Но я не отдам ее без борьбы.

Я мчусь, не останавливаясь. Я не принимаю боли. Через пылающую пустоту я прорываюсь к водам рая.

54)Алисса

Огонь следует за нами по пятам, на вершину холма. Каждый раз, оглядываясь, я вижу – как бы высоко мы ни забрались, пожар не отстает. Но и не приближается, словно примеривая свои шаги к нашим. А это значит, что нам нельзя медлить – если притормозим, огонь нас настигнет.

Дует ветер, но теперь он дует нам в лицо, с вершины.

«Это огонь притягивает воздух , – думаю я. – Всасывает его, питается им» .

Это как морской прибой. Бьющиеся о берег волны формируют обратное течение, унося воду от берега. Мы попали в это обратное течение, а сзади на нас наваливается могучая волна прибоя. И видение это оказывается столь мощным, а мозг мой так ослаб, что я попадаю в ловушку. Булькающий звук кипящего древесного сока и гортанное дыхание пламени слились в моем сознании в подобие рева, который издает штормовое море, и на мгновение я воочию вижу себя на берегу – вижу, как бегу, спасаясь от смертоносного цунами. И только когда я замечаю своего брата, который на два шага впереди меня карабкается по склону холма, я понимаю, где мы и что с нами происходит. И все-таки я предпочла бы, чтобы нас преследовала вода. Пусть даже соленая. Если бы мы действительно оказались на берегу, я бы напилась морской воды – пила и пила, пока она меня бы не убила. Так, наверное, и ведут себя водяные зомби.

Когда мы начали подъем, то шли бок о бок, но теперь Гарретт, который пил совсем недавно, вырывается на несколько ярдов вперед, а Келтон отстает.

– Когда мы… когда мы… – сипит Келтон, борясь с хрипотой и кашлем, – мы будем наверху… повернем налево и… налево… к…