Нил Шустерман - Жажда [litres]

Он не может вспомнить слова.

– Водохранилищу, – заканчиваю я за него.

– Быстрее! – кричит Гарретт. Он успевает убежать еще дальше и теперь нервничает оттого, что мы не поспеваем за ним. – Мы почти пришли.

Но мне кажется, что до вершины холма еще несколько миль. Оглянувшись, я вижу, что Келтон отстает еще больше. Остановившись, он прислоняется к высокому пню и пытается восстановить дыхание, а горящие угольки пожара падают вокруг него как пламенеющие конфетти.

– Келтон! – кричу я.

– Я… сейчас…

Я возвращаюсь к нему, вдвое сокращая расстояние между собой и огнем.

– Секунду, только…

Невыносимо жарко. Кажется, еще мгновение, и моя одежда вспыхнет, а кожа лопнет.

– Немного отдохнуть… – шепчет Келтон. – Немно…

– Нет! – ору я. Само слово «отдохнуть» едва не заставляет мои колени согнуться. Какое замечательное слово! Шум волн. Отдых. Пятки упираются в холодный влажный песок…

– Нет!

Я хватаю Келтона и отдираю его от пня.

– Я должен… должен… – бормочет он.

– Ты должен БЕЖАТЬ!

Отрываю Келтона от земли. Он не имеет права умереть после того, что прошел и что пережил. После того, что случилось с его семьей.

Странно, но, сконцентрировав свои усилия на Келтоне, я сама смогла преодолеть желание остановиться и упасть. Мы продолжаем движение наверх, и я осознаю, что ведет меня к цели мой предсмертный прилив энергии. Последний, после которого мне будет уже нечего отдавать.

Надеюсь, Келтон оценит, что я трачу эту энергию именно на него.

Я не вижу Гарретта. Он гораздо выше, чем мы с Келтоном, и он зовет меня. Я пытаюсь сосредоточиться на голосе брата, и в этот момент ноги вновь подводят Келтона. Он ничком падает на землю, уже неспособный подняться.

– Убежище, – бормочет он. – Всем в убежище…

У него помутнение рассудка, и здесь мне уже ничем не помочь. Жажда начинает отключать его мозг. Остается последнее, что я могу сделать, чтобы его безжизненные ноги заработали вновь.

– Я не позволю тебе остаться здесь! – хрипло кричу я. – И если ты не затащишь свою задницу на вершину холма, я умру вместе с тобой. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я откинула коньки по твоей милости?

Его слезящийся взгляд встречается с моим. Уголек падает рядом с его головой, поджигая сухую траву. Келтон поднимается на четвереньки. Ползет вперед. Сработало! Вбив в его башку мысль о себе, я активизировала в Келтоне всю остающуюся в нем силу – так же, как, сконцентрировавшись на нем, несколькими минутами назад я вызвала и в самой себе прилив энергии. И я понимаю – это суть человеческой природы: когда мы уже неспособны спасти самих себя, мы – каким-то невероятном способом – находим силы спасти друг друга.

Наконец мы поднимаемся на вершину. С трудом верится, что я еще не умерла. Живой я себя не чувствую. Мне кажется, смерть настигла меня в сотне ярдов ниже по склону холма, и теперь душа моя навечно осталась там, в ловушке жажды и огня.

Гарретт стоит на плоском валуне, с трудом переводя дыхание, и смотрит на запад. Я присоединяюсь к нему. Отсюда, с высоты мы видим водохранилище. До него с четверть мили. Келтон был прав! Прав!

Но огонь коварно разрушает наши планы, врываясь на узкую полоску леса, отделяющую нас от воды. Водохранилище так близко – а мы не можем к нему пробиться!

– На север! – хриплю я. – В обход!

Слова с трудом выбираются из моего пересохшего рта. Язык мой – словно кусок кожи, голосовые связки – хрупкая бумага. Но мы успеем обогнуть огонь с севера! Карабкаться вверх было невыносимо трудно, но теперь предстоит спуск, что гораздо проще, правда? Сделаем петлю вокруг огня и вернемся к водохранилищу.

Но потом я смотрю на Келтона, – он лежит, уткнувшись лицом в землю.

– Нет!

Я бросаюсь к нему, переворачиваю на спину. Рев приближающегося пламени мешает мне вслушаться в его дыхание. Тогда пальцами я открываю его глаза – как будто, если открыть глаза, он обязательно меня увидит.

– Келтон! Проснись! – прошу я.

Наконец он начинает издавать звуки, это не слова – какие-то гортанные всхлипы и хрипы. Глаза его закатываются, и я понимаю, что жить ему остается всего несколько минут. И спасти его я не могу, и унести подальше от приближающегося огня – тоже. Даже вместе с Гарреттом. Как бы мы ни старались.

– Алисса!

Я поворачиваюсь к брату, который уже успел на несколько шагов спуститься по противоположному откосу холма. Там, чуть дальше на север, нас ждет спасение. Ждет жизнь. Но я вглядываюсь в то, что видит Гарретт, и мне все становится ясно – до воды нам не добраться.

С этой стороны холма – не склон, а обрыв. Вертикальный, высотой футов в пятьдесят.

И спуститься по нему немыслимо. А значит, мы в ловушке.

С отчаянием в глазах Гарретт смотрит на меня. Его покачивает, плечи бессильно опустились. Вся энергия, которая еще сохранялась в нем, похищена страшным открытием, которое мы сделали. Я хватаю брата за руку и оттаскиваю от края пропасти.

– Все будет хорошо, – шепчу я, крепко прижимая его к себе.

– Нет, – отвечает он слабым голосом. – Не будет. И ты это знаешь.

Да, знаю. Но нипочем не признаюсь. Вместо этого я веду Гарретта назад – к тому самому плоскому валуну. Валун выглядит, как алтарь, на котором в жертву были принесены наши надежды. Гарретт садится на камень, подтянув коленки к подбородку, и, отвернувшись от меня, смотрит в сторону водохранилища, до которого мы почти дошли, но до которого нам так и не суждено добраться. Вот образ, который он хочет сохранить в себе навсегда. Не жизни, не семьи. Образ воды. Навсегда.

Рев приближающейся стены огня давит на уши. Небо над нами темнеет от дыма. Похоже на неожиданно упавшую на землю ночь.

Неожиданно я понимаю, что должна сделать напоследок.

Я слышала, что смерть от огня – самая ужасная форма смерти. Не желаю умереть в пламени пожара и не хочу такой смерти для своего брата.

Поэтому я достаю пистолет, который торчит у меня за поясом с того самого момента, как мне отдал его Келтон. А ведь я хотела оставить его в грузовике. Выбросить в лесу, когда мы начали карабкаться вверх по холму – он такой громоздкий! Но что-то сказало мне – оставь оружие при себе. Никогда в жизни мне не было так страшно и, одновременно, так радостно оттого, что в руке у меня заряженный пистолет. Я прячу его от Гарретта, свободной рукой обнимая его за плечи. Он приникает ко мне. Всхлипывает, хотя слез на глазах нет.

– Я хочу домой, – шепчет он. – Хочу, чтобы была прошлая неделя…

– Я тоже, – говорю я.

Неужели всего лишь неделя прошла с того времени, когда мы были счастливы и вполне уверены в своем будущем?

Внизу горящее дерево падает, и поверх наших голов в небо устремляется фейерверк искр. Семена, способные породить новые очаги пожара.