Владимир Моисеев - Здравствуй, Марс! [СИ]

— Помню. Но ты всегда называл меня Логовым.

— Да, это так. Ты запретил называть тебя по имени, — сказал Абзацев и рассмеялся.

Смех его Логову совсем не понравился. Был он какой-то натужный, вымученный, через силу. Нельзя сказать, что лживый или нарочитый. Нет. Это был правильный смех, раздавшийся в нужном месте разговора. Вот только смеяться приходилось человеку давно забывшему, как и для чего это делают. Показалось даже, что это был первый смех Вика за десять лет, будто бы он отдал мысленный приказ своему организму изобразить смех и только потом вспомнил, что плохо представляет, какие мышцы лица при этом должны сокращаться и какие звуки следует издавать.

— Я по-прежнему такой смешной? — спросил Логов, он решил, что будет правильным заставить Вика рассмеяться по-настоящему.

— Нет. Ты стал другим. Взрослым, — на этот раз голос Вика стал торжественным.

— Смеяться ты, Вик, разучился, вместо этого научился странной серьезности. Видно не легко тебе пришлось, дружище.

— Сейчас речь не об этом. Ты летишь на Марс, я хотел поздравить тебя.

— Помнишь, как мы с тобой вечерами читали книги по астрономии и мечтали дожить до того дня, когда первые отважные космонавты отправятся в полет на Красную планету? Я рад, что мы с тобой дожили до этого дня.

— Ты дожил, а вот доживу ли я, еще бабушка надвое сказала.

— Да ладно. Осталось всего два месяца!

— Их еще надо прожить.

— Да что с тобой случится?

— Это не телефонный разговор.

— Я приеду к тебе. Когда тебе будет удобно принять меня?

— Приезжай в любое время. Я уже давно не выхожу из дома.

— Ноги болят?

— И ноги тоже.

Теперь у Логова не осталось выбора, он должен был навестить своего товарища. Прежде всего, он посмотрел, что собрали в сети на Абзацева. Информации оказалось удивительно мало: родился, учился, мизантроп, писатель, книголюб. Но все это Логов и сам знал, без подсказки сетипедии. А вот графа «увлечения» была не заполнена. Да и в графе «коллекционирование» стоял прочерк. Неужели Вик увлекся коллекционированием противозаконного? Только этого не хватало. Но и это было не все, в графе «здоровье» было написано: неизлечимо болен. Никогда прежде Логов не встречал такой пометки. Он даже не сразу понял, что это означает. Официально неизлечимых болезней не существовало уже, по крайней мере, десять лет. Вроде бы.

Пришлось специально посмотреть в сетипедии, что это означает. Там было написано, что неизлечимо больными называют людей, которые не могут рассчитывать на бытовое бессмертие из-за особенностей генетического кода. Логов посмотрел, что написано в сетипедии про него. В графе «здоровье» было написано: «второй уровень трансформирования». И эта запись требовала объяснения. На его запрос: «Позволяет ли рассчитывать на бытовое бессмертие второй уровень трансформирования?», был выдан короткий ответ: «Да».

Логов вздохнул с облегчением, однако о Вике он подумал с грустью. Неприятно, наверное, знать, что ты неизлечимо болен и не сможешь стать бессмертным.

Откладывать встречу было глупо, есть вещи, которые следует делать сразу, чтобы потом они не висели над душой и не портили настроение. Логов сообщил Вику, что будет через час, и отправился к ближайшей станции метро. Дорога была не близкой, полчаса на подземке — это целое путешествие.

Район проживания Вика — тринадцатый квартал — был для Логова настоящей загадкой, прежде он там никогда не бывал. Слышать о тринадцатом приходилось, и это не были восторженные отклики, скорее наоборот, знающие люди утверждали, что там проживают настоящие отбросы общества. Нельзя сказать, что Логов поддерживал отношения исключительно с высоконравственными и порядочными людьми, однако знакомых в тринадцатом у него до сих пор не было. На всякий случай он прихватил с собой электрошокер и короткоствольный пистолет.

Выбравшись на поверхность, Логов еще раз убедился в том, что слухи часто не соответствуют действительности. Он внимательно осмотрелся и пришел к выводу, что люди, проживающие в тринадцатом, внешне не отличаются от людей, скажем, из пятого. Логову понравилось, что номера домов, изображенные на стенах, были огромны. Он знал, что сделано это для того, чтобы прибывшие извне быстрее отыскивали нужные им жилища и без необходимости не мозолили глаза местным жителям. И все равно, такая предусмотрительность понравилась ему.

Не все, наверное, было так уж плохо в тринадцатом, как это представлялось людям из более благоустроенных районов. Прохожих было довольно много. Они шли мимо Логова сплошным потоком, оживленно переговариваясь о чем-то своем, некоторые неодобрительно оглядывались на него. Не сразу, но он понял, что здесь не принято было стоять на месте, такой человек выглядел неестественно и подозрительно.

Обнаружив на одном из домов нужный номер, Логов тотчас направился к месту назначения, нарушать местные обычаи резона не было.

И вот он отыскал нужный подъезд, консьерж записал его фамилию и время прибытия в свой толстый журнал наблюдений и разрешил Логову воспользоваться лифтом. Квартира Вика располагалась на седьмом этаже.

Немного помедлив и зачем-то причесав волосы, Логов позвонил в дверь.

— Проходи, для тебя всегда открыто, — донесся до него чуть приглушенный голос друга.

Он прошел в относительно чистое, но не ухоженное помещение, скорее напоминающее склад, чем жилую комнату. За большим письменным столом сидел Абзацев. Выглядело это так, будто он экзаменатор и намерен принять у Логова зачет по математической физике.

— Здравствуй, Вик!

— Не думал, что ты придешь.

— Почему? — удивился Логов.

— Ты у нас теперь герой. Тебя по телеку показывают.

— Разве? Не знал.

— На днях тебя видел.

— Я что-нибудь говорил?

— Нет, по-моему. Ты стоял возле глобуса Марса и был сосредоточен. Говорил кто-то другой.

— Это не считается.

— Я все равно был рад тебя увидеть.

— Соскучился?

— Нет. Я не сентиментален.

— Зачем же ты позвал меня?

— Ты улетаешь и больше не вернешься. Я хотел с тобой попрощаться. Мы с тобой больше никогда не увидимся, — сказал Вик грустно.

— А говоришь, что не сентиментален!

— О, меня интересуют не чувства, а, если можно так сказать, философия момента. Ты, наверное, думал о том, каково это — знать, что никогда больше не сможешь увидеть привычный мир, который внезапно станет для тебя недоступным? Ну и как? Спокойно переносишь свое будущее путешествие в один конец?

— Зачем ты хочешь это знать?

— Мне тоже пора подготовиться к путешествию в один конец.

— Не понимаю, о чем это ты?

— Все очень просто. Я скоро умру. Не исключено, что не доживу до твоего старта. Два месяца — для меня это огромный срок. Слишком большой.