Владимир Моисеев - Внутреннее задержание [СИ]

— Отныне я запрещаю корректировать мою память.

— Знаю. В этом больше нет нужды.

— Нина Вернон участвовала в эксперименте?

— Дала несколько странных советов.

— Это как понимать?

— Как хочешь. Я честен с тобой.

— Она копалась в моей голове?

— Не знаю.

— Загадка, которую следует разгадать?

— Да. При мне она твоей памятью не занималась.

— Что ей от меня нужно?

— Не знаю. Говорит, что хочет тебе добра.

— Ты ей веришь?

— Да. Не сразу, но поверил.

— Что со мной не так?

— Не понял.

— У меня все в порядке со здоровьем?

— Разве у тебя что-то болит?

— Нет.

— Вот и хорошо. У здорового человека, как правило, со здоровьем все в порядке.

Подготовленные вопросы закончились. Зимин решил подождать, когда Горский все расскажет сам.

Когда я был маленьким, меня любила мама. Не помню, этого, но знаю, что так оно и было. Какое-то ощущение от прикосновения теплых и нежных маминых рук осталось. Каждому человеку важно знать, что он кому-то нужен, для кого-то важен, его когда-то любили. Это тот фундамент, на котором позднее вырастает личность. Человеческая память для нас все еще большая тайна, но о потребности в сострадании известно давно. Нам легче живется, если мы знаем, что есть люди, которые обязательно придут к нам на помощь, когда это потребуется.

Здесь, на Луне, почему думаешь о вещах, совершенно неважных на Земле. Иногда бывает приятно уединиться и посидеть в тишине в дальнем отсеке станции, пытаясь вспомнить свое прошлое.

Работы обычно много, и выкроить время для личных нужд трудно. Наверное, поэтому я так подозрительно мало знаю о самом себе, маленьком. Да и вообще жизнь на Земле помню обрывочно. Работал Контролером, искал противников практического бессмертия. Служба была не трудная, но требовала усердия и бдительности, часто приходилось задерживаться в конторе до поздней ночи, свободного времени практически не было.

На Луне условия оказались лучше. Наверное, поэтому память у меня работает отлично. Кроме пациентов, мне приходится общаться с начальником, господином Горским, и назначенной согласно жребию подругой Ниной Вернон. Мне кажется, что я могу им доверять. Нет никаких сомнений, что они придут мне на помощь, если со мной случится неприятность.

События последних дней убеждают, что ожидание беды не пустые фантазии, а вполне ожидаемый исход, потому что на Луне никому нельзя гарантировать абсолютную безопасность. Тем более такому сотруднику, как я. Мой ранг слишком низок. Приходится быть настороже.

Губы Зимина презрительно поджались. Он перечитал запись и остался доволен. Не было сомнений, что Горский будет обманут. Зимин представил, как тот пытается найти тайный смысл в последней дневниковой записи, но у него ничего не выходит. Хотя бы потому, что смысла там нет, пустой набор слов.

Приятно было сознавать, что ему хватило храбрости и воли, чтобы совершить поступок, который можно считать выходкой и преднамеренным обманом. Зимин не сумел припомнить, делал ли он что-то подобное. Нет, конечно. Это было очень приятное ощущение, он почувствовал себя свободным человеком.

Они копались в его голове и должны расплатиться за это. Зимин неожиданно понял, что считает виноватым не только Горского. Здесь и говорить не о чем. Виновен по всем статьям обвинения. Но и пресловутую подругу Нину Вернон. Почему? Чутье подсказало.

Ничего конкретного он ей предъявить не мог. Но эти ее подозрительные разглагольствования про метареализм нельзя было оставлять без внимания.

Кто она такая? Почему ведет себя не так, как положено молодым красивым девушкам? Что она хочет от него?

Не было ответов. Разумные объяснения не работали. Пришлось Зимину придумывать фантастические. Сразу нашлись походящие теории. Это было кстати. Все равно он решил написать фантастическую повесть. Почему бы не сделать Нину героиней? В прошлом ей, понятное дело, делать нечего, придется придумать достойную историю ее появления на лунной станции. Это будет непросто.

Заработала фантазия. Полезли в голову удивительные сюжеты. Зимину нравилось предположение о внеземном происхождении Нины. Если бы это действительно было так, многое непонятное объяснилось бы. Всем известно, что инопланетяне, если таковые существуют, обязательно должны выглядеть пугающе, интересоваться необычными вещами и завязывать странные знакомства.

Это была правдоподобная версия. Чтобы проверить ее, Зимин решил ознакомиться с ее личным делом поселенца. Но, к его удивлению, доступ к документам Нины Вернон был закрыт. Более того, нельзя было исключать, что их вовсе не существовало. Было о чем подумать.

Через пять минут в кабинет ворвался Горский.

— Ты хотел посмотреть личную информацию Нины?

— Да. А что такого?

— Разве она твой пациент?

— Нина Вернон неоднократно общалась с Чепаловым. Моя обязанность проверить, не была ли она завербована.

— Кем?

— Откуда мне знать? Пока еще не выяснил.

— Неужели тебе удалось установить вину Чепалова?

— Нет. Но сути дела это не меняет.

— Какого дела?

— Не кажется ли тебе, что Нина странная дамочка?

Это был правильный вопрос. Горский насторожился, на пару секунд застыл в неестественной позе, попытался выглядеть естественно, но у него не получилось.

— Эту Нину надо бы проверить.

— Что за блажь? Займись чем-нибудь полезным. Нину оставь в покое.

— Мне кажется, что она инопланетянка.

— Можешь это доказать?

— Не хватает информации.

— А ты постарайся справиться без проникновения в базу данных.

— Не понял.

— Когда добудешь железные доказательства, приходи, поговорим.

Самое ужасное во всей истории было то, что Зимин видел, как Горский разговаривал с Ниной. Он обращался к ней по имени, на «ты». С Горским было что-то не так. Его стремление к панибратству стало навязчивым. Зимин подумал, что это не менее странное и опасное явление, чем его собственный трепет перед зеркалами.

Было очевидно, что Горский знает о Нине что-то такое, что взорвет скучноватое течение жизни на станции. Зимин почему-то не сомневался, что его это коснется в первую очередь. И это приведет к разрушению личности. Не ясно, какой из двух. Той, что с опаской заглядывает в зеркало, или той чудовищной, что выглядывает из него.

То следовало обдумать. Но не удалось, ему не хватило времени. В дверь постучали. Пришла Нина.

— Горский сказал, что ты хочешь со мной поговорить.

— Нет, но раз уж пришла, вопрос задам. Кто ты такая?

— Молодец! Хороший вопрос!

— Я жду.

— Если я отвечу, мне придется тебя убить.

— Это страшная тайна?

— Сомневаюсь, но есть вещи, о которых спрашивать не следует.