Владимир Моисеев - Внутреннее задержание [СИ]

Он должен был улыбаться против силы и произносить льстивые бессмысленные слова. Выходило это у него не очень хорошо, недостоверно, актер из Зимина получился плоховатенький, но Горский не замечал перемены в своем подчиненном. Обманывать оказалось не так уж и сложно. Особого таланта не потребовалось, Умение лицемерить, которого у него казалось ничуть не меньше, чем у любого другого человека, тихо дожидалось своего часа в дебрях подсознания и, когда пришло время действовать, оно не подвело, справилось на отлично.

Однако от допросов Зимин вынужден был отказаться. Устраивать спектакль перед пациентами у него не было сил. Он чувствовал себя одним из них и участвовать в их перевоспитании не собирался. Горскому он сказал, что ближайший месяц будет работать с документами.

Все указывало на то, что Зимин является не обычным бунтовщиком, а одним из вожаков научного Подполья. Сам факт его нахождения на Луне подтверждал это. Разве на Луну всех подряд свозят? Нет, только самых опасных и вредоносных врагов режима. Значит и он, Зимин, один из них. Звучит логично. Ему радостно было сознавать, что он больше не будет подопытной мышкой. Он вспомнил свою грустную жизнь на лунной станции. Почему он давным-давно не взбунтовался? Его дрессировали, как цирковую собачку. Лишали воли и способности поступать по своему разумению. Можно сказать, отняли жизнь, заменив ее суррогатом. Но память возвращается, впредь Зимин не позволит дурить себе голову!

Наверняка в прежней, настоящей жизни, Зимин был ученым психофизиком. Это подтверждается тем, что он владеет профессиональными навыками в достаточном для успешной работы объеме. Его память недавно изменили, но знания остались в неприкосновенности.

Зимин вспомнил, что люди из Коллегии запретили некоторые научные исследования. Наверняка, пострадала и психофизика. Пришлось ученым, решившим отстаивать право на познание с оружием в руках, уйти в Подполье. Нет сомнений, что он стал одним из бунтовщиков. Потом его поймали. Стали перевоспитывать. На Луне, чтобы не сбежал. Хотели сделать из него инквизитора, послушного Коллегии.

Но у врагов ничего не вышло. Его сознание выдержало. Он опять готов к борьбе. Что он может сделать? Сбежать, конечно! Это будет здорово! Первый побег с Луны. Ого-го! Он еще и прославится.

Зимин не сомневался, что на Луне есть люди, которые знают, как это сделать. Ему захотелось немедленно, — зачем откладывать, — серьезно поговорить с Чепаловым. Этот должен был помочь.

Разговор начать было непросто. Слишком большой перерыв, психологическая связь была разорвана. Зимин не мог сказать, что теперь он и сам пациент, и нуждается в помощи, не мог подобрать нужные слова, но ему повезло. Первым заговорил Чепалов:

— Давно вас, начальник, не было видно. Слишком много работаете, как бы не надорвались.

— Какой же я начальник? — удивился Зимин.

— Какой есть! — Чепалов довольно засмеялся.

— Это одна видимость.

— Странно, а мне казалось, что вы допрашиваете меня по долгу службы?

— Это недоразумение. Провокация.

— Зачем вы мне это говорите?

— Потому что я такой же человек, как и вы!

Претворяться не было больше сил, и Зимин рассказал Чепалову обо всех своих подозрениях. Самое интересное, что ему эта откровенность и открытость ничем не грозила. Ну, узнает Горский, что он разболтал о своем положении пациенту, что изменится? Его самого сделают пациентом? Напугали! Он и так пациент. С его сознанием давно работают и без всякого повода. Точнее, повод был придуман еще на Земле.

— Это многое объясняет, — глубокомысленно сказал Чепалов.

— Не понял, — признался Зимин.

— Вы вели себя очень странно для инквизитора. Мы с ребятами говорили о вас. Решили, что вы или провокатор, или один из нас.

— И что вы думаете сейчас?

— Вы — один из нас.

Эти слова прозвучали для Зимина, как высшая похвала. Трудно было ожидать, что Чепалов поверит ему вот так сразу. Но это случилось, и это было замечательно! Зимину хотелось действовать.

— Вы поможете мне убежать с Луны?

— Да. Мы готовим побег. Дело рискованное, опасное для жизни. Если вы согласитесь, эвакуацию можно будет провести через три дня.

Нельзя сказать, что Зимин с радостью согласился на предложение Чепалова. Одно дело — чувствовать себя свободным человеком, и совсем другое — рисковать ради этого жизнью. Тем более, что он считал себя свободным, и оставаясь на Луне. Нужно было все взвесить, чтобы потом не пожалеть. Принять окончательное решение мешало то, что он очень плохо представлял, как устроена в настоящее время жизнь на Земле. Стоит ли менять мыло на шило?

— Чем мы займемся, когда вернемся на Землю? — поинтересовался Зимин, когда рабочий день закончился.

— Наукой, психофизикой. А почему ты спросил?

— Да так, к слову пришлось. Однажды командировка закончится. Хочу быть готовым к перемене в судьбе.

— Соскучился по Земле?

— Нет. Я плохо помню, как там было.

— Тебе понравится.

— А нас отпустят?

— Конечно. Если справимся с работой на Луне.

— Разве это возможно?

— Нам осталось совсем немного.

На этом разговор закончился. Зимин понял, что этот человек правду ему не скажет. А раз так, то и спрашивать его не следует. Вот он удивится, когда Зимин смоется с Луны. И еще подумал о том, что ему Горского не жалко. От одной мысли, что человек, бесцеремонно вторгающийся в его голову, когда ему захочется, рассчитывает, что будет проделывать это с тупой сосредоточенностью и после возвращения на Землю, у Зимина непроизвольно пальцы сжимались в кулаки. Какая самоуверенность! Вот в чему приводит бесконтрольность и безнаказанность! Придется согласиться на предложение Чепалова.

В медицинском отсеке, куда Зимин зашел за глазными каплями, он встретил Нину.

— Как твое здоровье? — спросила она.

— Не жалуюсь.

— Что это значит? Ты страдаешь, но не желаешь никому показывать, как ты страдаешь? Или чувствуешь себя плоховато, но терпишь, потому что привык? Или ощущаешь себя абсолютно здоровым человеком?

— Что-то среднее между вторым и третьим.

— Молодец!

— Почему ты так странно выражаешься?

— Мне приходится читать очень много классической литературы. Это откладывает отпечаток на мой лексикон. Ты не обращай внимания. Я не хочу тебя обидеть.

— Ты подружилась с Горским. Ты с ним обсуждаешь литературные новинки?

— Нет.

— А о чем? О чем можно говорить с этим человеком?

— Чаще всего о психофизике.

— Ты разбираешься в психофизике?

— Нет, — засмеялась Нина, — но это не мешает мне давать Горскому полезные советы.

— Про меня?

— Ага.

— Что ты обо мне знаешь!