Владимир Моисеев - Вот-вот наступит счастье [СИ]

Огражден пестрой полицейской лентой был только участок в дальнем углу парка. Тридцать квадратных метров, не больше. Полицейский, преграждавший дорогу случайным прохожим, смотрел сурово, однако, проверив документы, пропустил на место преступления. Знакомый следователь молча поздоровался с Зиминым за руку.

— Что случилось? — спросил Зимин.

— Сами смотрите. Не знаю, что и сказать. Все это так некстати. Плохая новость.

— Смерть редко бывает хорошей новостью.

— Точно, — ответил следователь и поспешно отошел в сторону, пропуская Зимина вперед.

Зимину это не понравилось. И дурное предчувствие его не обмануло. Он с трудом протиснулся сквозь густой кустарник и оказался на небольшой полянке. Ему не приходилось до сих пор видеть свежие трупы, но Зимин догадывался, что зрелище будет не из приятных. Так и вышло. Его едва не стошнило. Смотреть на мертвых людей было невыносимо трудно.

— Что вы об этом скажете? — спросил следователь.

— О чем вы? — не понял Зимин.

— Вы узнали убитого?

— Должен был?

— А вы посмотрите внимательнее. Неужели смерть так изменила человека?

Несчастного застрелили выстрелом в сердце, лицо его не было повреждено. Зимин заставил себя рассмотреть труп внимательнее. Это было не просто, но нужно было сделать. К ужасу своему он понял, что знает мертвого человека. Очень хорошо знает.

— Это профессор Лобов? — спросил следователь.

— Да, — с трудом выдавил из себя Зимин.

— Вы видели профессора Лобова только на телеэкранах или приходилось общаться в жизни?

— Мы беседовали.

— То есть, у вас нет сомнений в том, что это профессор Лобов?

— Это он.

— А что он делал вечером в парке?

— Мне-то откуда знать? — удивился Зимин.

— Знаете ли вы вторую жертву?

Пришлось Зимину рассмотреть и второй труп. Он узнал девушку. Это была Тамара, соратница Ника Пратова.

— Встречали ее прежде?

В таких случаях нужно решительно говорить: «Нет». На нет и суда нет. Пускай разбираются. Обычно такие вещи доказать бывает очень трудно. Но только не на этот раз. Наверняка видеокамеры зафиксировали их встречу во время пожара в Управлении информацией, а показания полицейских, мимо которых они героически прорвались на свежий воздух, уже получены и подшиты в папку. Врать себе дороже.

— Я помню эту женщину, она журналистка, видел ее во время пожара в Управлении информацией. Мы вместе эвакуировались из горящего здания.

— Больше контактов не было?

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Это Тамара Нюрова. Известная сторонница старой науки. Террористка.

— Она поджигала дома?

— Нет.

— Всегда говорил, что старые ученые не поджигатели.

— Если мы узнаем, с какой целью профессор Лобов встречался здесь, в парке, с террористкой Нюровой, то догадаемся, кто их убил. Помогите коллегам.

— Увы!

— Если бы и знали, не сказали. Вы у себя в Коллегии считаете, что мелким людишкам, вроде меня, посягать на ваши тайны не положено. Но мне плевать на тайны, а вот найти убийцу хотелось бы. Понимаете?

— Да. Но, к сожалению, я не смогу помочь, — Зимин растерялся.

— Так и знал, что ничего не получится, но попробовать стоило.

— Я действительно не знаю.

— Да, да, конечно.

Интересно, как быстро рушится хрупкий домик нашей реальности, если происходит что-то невообразимое, что-то не вписывающееся в привычные представления. Зимин с таким трудом пытался разобраться с происходящим вокруг, а когда показалось, что ему удалось разложить все по полочкам, здание рухнуло. Убийство Лобова камня на камне не оставило от благостной картины всеобщего счастья, которое должно было принести практическое бессмертие. Спрашивается, с какими глазами он будет теперь производить допросы? Четкая картина событий, которая сложилась у него в голове, рухнула. Все, что он придумал, наверняка окажется самообманом. Неужели придется начинать расследование сначала?

Опять задавать тете Клаве главный вопрос: «Что здесь у нас происходит, черт побери»? И она бы обязательно ответила, если бы Лобов был жив. Зимин только сейчас вспомнил, что Лобов не только занимал важный пост в Коллегии, но и был другом тети Клавы. Как она перенесет печальное известие о кончине любимого мужчины?

Здесь телефонным звонком явно не обойдешься, нужно ехать лично, подержать тетю за руку, дать всплакнуть на плече. Чутье подсказывало Зимину, что и у тети Клавы с пониманием действительности теперь начнутся перебои. Глупо было ждать от нее объективной оценки ситуации. Но поддержать ее он должен. Это был не только долг, но и веление сердца.

Застава при въезде в Садовый округ была на месте. Вот только часовых стало, вроде бы, больше. Это был еще один неприятный штрих, пусть и мелкий, указывающий на обострение обстановки в городе. Нау сказал правду, когда утверждал, что проблемы только начинаются.

Зимин приготовил пропуск, протянул его часовому, как делал это неоднократно.

— Что это? — спросил удивленный часовой. Он вертел в руках маленький пластмассовый прямоугольник и пытался прочитать текст, напечатанный на нем мелкими буквами.

— Пропуск.

— Почему идентификатор не считывает информацию?

— Не знаю.

— Почему я должен разбираться с вашей подделкой? Вы считаете, что мне больше делать нечего?

— Сто раз проходил здесь контроль! Кстати, лично у вас. Проверьте по базе данных.

— Я помню вас, — неохотно признался часовой. — Проходите, но в следующий раз без пропуска не пущу.

— Спасибо!

Может быть, это даже было полезно — пройти пешком километр до особняка тети Клавы. Зимину нужно было время, чтобы найти подходящие слова утешения. Вряд ли в данном случае помогут обычные соболезнования. Тете Клаве они ни к чему, не того она склада человек. Но ничего разумного в голову не приходило. «Нужно просто обнять ее, этого будет достаточно», — подумал Зимин, подходя к особняку.

Что-то было не так. На лужайке перед входом в особняк кто-то вырыл глубокую яму. Рядом лежал бетонный столб. Его явно собирались установить для неясных целей. Это объясняло появление ямы. Поскольку тете Клаве столб явно был не нужен, можно было предположить, что он понадобился городским властям для оповещения людей о наступлении неминуемого счастья и практического бессмертия.

Непонятно, как удалось уговорить тетю Клаву на этот варварский поступок, она дорожила своей лужайкой и ни за что не пожертвовала бы ею без веских причин.

— Тетя, — выкрикнул Зимин. — Что это ты затеяла?

Никто не откликнулся. Пришлось воспользоваться домофоном. Он даже несколько раз раздраженно ударил ногой по оббитой металлом двери. И вот, наконец, там, внутри, решили откликнуться. На пороге возник сутулый человек в домашнем халате.