Ким Лиггетт - Год благодати [litres]

– Тирни, перестань. Это я… Райкер.

Я сдаюсь и, повернувшись к нему, сдергиваю саван с его лица, целуя с таким неистовым пылом, какого никогда не испытывала прежде. Он проводит ладонями по моему телу, по моей талии, но затем останавливается…

– Тирни, – выговаривает он, тяжело вздохнув.

Я открываю рот, но не нахожу слов. Я совсем позабыла, сколько времени прошло. Забыла, что должна все ему объяснить.

Прижав лоб к его лбу, я говорю:

– Перед тем, как я сбежала, в твою хижину приходил Андерс. Он сказал, что, если я не оставлю тебя на рассвете, он придет за мной… сказал, что они убьют тебя. Я хотела спасти твою жизнь, как ты спас мою, но понимаю, что возвращение сюда – это самый эгоистичный из всех поступков, которые я совершала… – Мой голос дрожит. – Я больше не могу жить без тебя. Если ты не хочешь быть со мной, я пойму. Я просто повернусь и…

Он падает на колени, обнимает меня и прижимается лицом к моей юбке.

– Мы непременно найдем выход, – говорит он.

Когда я поднимаюсь в хижину Райкера, это уже мой собственный выбор. И все здесь пахнет домом, пахнет сосновой хвоей и озерной водой. В этом месте я провела самые мучительные и самые счастливые часы своей жизни. Разделить те и другие невозможно, и, честно говоря, я не хочу их делить.

Сейчас мы осторожнее друг с другом, чем в нашу первую ночь, но каждый наш поцелуй, каждое прикосновение, каждый влюбленный взгляд несут в себе и прошлое, и настоящее, и будущее. Я больше не витаю в облаках – сегодня я твердо стою на земле, как будто мы оба пустили в нее корни.

Перед Богом и Евой мы открываем друг другу наши сердца и принимаем свою судьбу. Мы встречаем ее вместе.

В этом темном лесу, в этом проклятом месте мы обрели благодать.

Мы не спим всю ночь, разговаривая, упиваясь близостью друг друга, а когда наконец вдоволь наговариваемся о прошлом, он заводит разговор о будущем, и теперь уже я не возражаю.

– Мы уйдем перед рассветом, – говорит он, обертывая чистыми полотняными бинтами мои руки с кровавыми мозолями. – Возьмем одну из лодок. Почти все охотники покинули остров сегодня, чтобы подольше побыть дома.

– Разве они не остаются здесь до конца?

– Может быть, первогодки останутся в надежде на чудо, но перед самым концом добыча редко попадается.

– С лодкой понятно. А как насчет припасов?

– У нас будут и ножи, и шкуры, и меха, и провиант, – отвечает он, оглядывая хижину. – Я все лето занимался заготовками для следующего охотничьего сезона. Мы возьмем с собой все, что сможем унести. И поплывем на восток. Будем плыть, пока не найдем остров, где сможем жить как муж с женой. Даже если ничего не найдем, я хороший охотник, а ты находчива и умна. Так что выберемся.

– А как насчет Андерса? – спрашиваю я.

Я чувствую, как напрягаются его мышцы.

– Мы собирались встретиться через два дня, чтобы вместе добраться до предместья. Да, мне бы хотелось с ним попрощаться, но боюсь, придется его убить, так я зол на него.

В любом случае Андерс не доставит нам неприятностей. Он опасается стражника, который крутился между его территорией и моей.

– Стражника? – Кажется, я задыхаюсь.

– Андерс уверен, что один из стражников знает о нас с тобой, знает, что я укрывал тебя в хижине. Я думал, что у него просто мания преследования, но теперь полагаю, дело в чувстве вины – ведь он заставил тебя уйти. Но от кого бы ни исходила угроза, от Андерса или от этого стражника, я сумею тебя защитить.

Я приникаю ближе к нему и молчу. Некоторые секреты лучше не раскрывать.

Перед самым рассветом мы собираем все, что можем унести. Райкер берет оружие и съестные припасы, а я укладываю в одну из моих нижних юбок шкуры, меха и одеяла и закидываю этот узел за спину. Ему явно не нравится, что я собираюсь нести такую тяжесть, но у него хватает ума держать свое недовольство при себе.

Солнце вот-вот должно взойти, и по восточному краю неба уже разливается оранжевое сияние, от которого вода в озере словно пылает. Мы идем к берегу, и я замечаю, как изменился цвет листвы – и как изменилась я. Теперь, вместо того чтобы думать о том, как бы не умереть, я строю планы на будущее.

Я представляю, как буду просыпаться бок о бок с ним, как наши дети будут дергать за одеяло, как я буду ухаживать за садом, как вокруг нас будет звучать радостный смех, как вечерами мы будем сидеть перед очагом и рассказывать другим полузабытые истории о прошлом. Мне будет не хватать моей семьи, жаль, что я не увижу, как вырастут мои сестры. Но нам с Райкером дарован шанс изменить свою жизнь, и мы должны им воспользоваться. И пусть счастье пока кажется мне чем-то недосягаемым, но мы действительно идем к нему. Идем вместе.

Выйдя из-под сени деревьев, мы опускаем головы, горбим плечи. Здесь, на острове, идти по открытой местности опасно при любых обстоятельствах, но я уже вижу берег и чувствую на лице лучи солнца.

Сзади слышится шум – ритмичное похрустывание палых листьев, сопровождаемое пыхтением, и мы оба застываем. Райкер медленно оборачивается и рукой делает знак не двигаться с места.

Шум усиливается, и я уже готовлюсь броситься обратно в лес, когда вижу, что прямо на нас бежит олень – молодой самец. Надо бы уступить ему дорогу, думаю я, но Райкер не сдвигается даже на миллиметр и в ужасе глядит, как олень, громко стуча копытами, проносится мимо.

Я знаю, о чем он сейчас думает – все происходит, как в его дурном сне, вот только олень пробегает не сквозь него, а мимо.

Улыбнувшись, Райкер хочет взять мою руку, но не успевает – я вдруг падаю на колени, словно кто-то толкнул меня в спину. И, оглянувшись, вижу торчащий из узла с вещами кинжал.

– Райкер? – шепчу я.

Лицо его мертвенно-бледно, он дышит часто и неглубоко.

– Беги к воротам. Прямо на юг, вдоль ограды.

Его слова… его лицо… я ничего не понимаю… и тут вижу, что из его живота торчит рукоять ножа.

– Я не брошу тебя, – говорю я, начиная подниматься с земли.

– Тогда не вставай… закрой глаза, – бормочет он. – Но, если что-то случится… беги.

Я киваю. То есть думаю, что киваю. Я знаю, он попросил закрыть глаза, но я не могу этого сделать.

Схватившись за рукоять, он вытаскивает из живота нож, и с восьмидюймового клинка с травленым узором капает кровь. И в это мгновение я слышу карканье. Нам не уберечься. Не сбежать. Это смерть.

– Они здесь, – говорит Райкер, глядя на что-то за моей спиной. Держа нож у бедра, он расставляет ноги и втягивает носом воздух.

Я слышу тяжелую поступь двух мужчин.

– Нам нужна только добыча, – говорит один. – Уходи, и мы обо всем забудем.

– И даже дадим тебе долю, – добавляет второй.

Райкер не отвечает. Вернее отвечает, но без слов.