Олдос Хаксли - О дивный новый мир. Остров

— Самыми счастливыми в жизни, — согласился юнец, и это прозвучало действительно почти искренне.

Рани торжествующе улыбнулась, сложила свои полные красные губы и чуть слышно чмокнула ими, послав сыну воздушный поцелуй.

— Видите, мой дорогой Фарнаби, — продолжала она, — видите? Это же настолько очевидно. Ничто не происходит по воле Случая. Существует единый Великий План, а в пределах Великого Плана бессчетное количество мелких планов. Некое предначертание для каждого из нас.

— Верно, — вежливо сказал Уилл. — Очень верно подмечено.

— Было время, — хотелось закончить свой рассказ Рани, — когда я понимала это только через мой интеллект. А теперь знаю сердцем и душой. Я добилась настоящего… — Она сделала паузу на мгновение, словно готовясь произнести мистическую заглавную букву. — Понимания.

«И к тому же она обладает дьявольскими способностями экстрасенса», — вспомнил он еще один отзыв о ней Джо Альдегида. И уж конечно, кому было не знать об этом, как давнему участнику спиритических сеансов Джо.

— Насколько мне известно, мэм, — сказал Уилл, — вы от природы наделены сверхъестественными навыками?

— С момента рождения, — охотно признала она. — Но главное было приобретено путем обучения и тренинга. Надо ли говорить, что обучалась я Иной Науке…

— Иной науке?

— Да, я постигала жизнь человеческого Духа. Когда ты движешься этим Путем, все сидхи [97] Оккультные и парапсихологические способности. , дары экстрасенса и чудесной силы развиваются сами по себе.

— Неужели это правда?

— Моя мама, — гордо заверил его Муруган, — может творить фантастические вещи.

— N’exagérons pas, chèri [98] Не преувеличивай, дорогой ( фр. ). .

— Но ведь это правда, — настаивал Муруган.

— Да, это правда, — вмешался посол, — что могу подтвердить я тоже. Хотя и с некоторой неохотой, — добавил он с приниженным видом. — Я всю жизнь относился к подобным фактам скептически, и мне не может нравиться, когда на моих глазах происходит невозможное. Но к несчастью, я не обучен скрывать истину. Так сказать, болезненно честен. И когда невозможное в самом деле происходит у меня на глазах, я вынужден malgré moi [99] Против своей воли ( фр. ). подтверждать, что стал свидетелем данного события. Ее Высочество действительно умеет делать фантастические вещи.

— Что ж, если вам больше нравится называть это так, я не могу возражать, — сказала Рани, просияв от удовольствия. — Но никогда не забывайте, Баху, никогда не забывайте главного. Сами по себе чудеса ничего не значат. Важна лишь Другая Истина. Та, к которой приходишь в конце Пути.

— После Четвертой Инициации, — уточнил Муруган. — Моя мама…

— Дорогой! — Рани поднесла палец к губам. — Есть вещи, о которых не следует говорить вслух.

— Извини, — сказал юноша.

Воцарилось продолжительное и тягостное молчание.

Рани закрыла глаза, и мистер Баху, позволив моноклю вывалиться из глаза, уважительно последовал ее примеру, обратившись в образ Савонаролы, погруженного в безмолвную молитву. Что происходило за этой суровой и почти бесплотной маской погруженности в воспоминания? Уиллу оставалось лишь смотреть и гадать.

— Могу я поинтересоваться, — спросил он потом, — как вам удалось, мэм, впервые найти Путь?

Секунду-другую Рани ничего не говорила, продолжая сидеть с закрытыми глазами и с улыбкой Будды на устах, исполненной таинственного блаженства.

— Провидение вывело меня на него, — ответила она после паузы.

— Да, это мне понятно. Но ведь должно было что-то произойти. Сопутствующее событие, соответствующее место и время, нужный человек.

— Хорошо, я вам обо всем расскажу.

Ее веки поднялись, и он снова обнаружил устремленный на себя пристальный немигающий взгляд этих ее ярких, чуть выпученных глаз.

Местом оказалась Лозанна. Временем — первый год обучения Рани в Швейцарии. А нужным человеком, так сказать, инструментом обращения стала милая маленькая мадам Бюлоз. Милая маленькая мадам Бюлоз приходилась женой милому старенькому профессору Бюлозу, а престарелый профессор Бюлоз стал тем человеком, попечению которого была предоставлена после тщательного наведения справок и мучительных раздумий единственная дочь ныне покойного султана Ренданга. Профессору тогда уже исполнилось шестьдесят семь лет, он преподавал геологию и принадлежал к столь суровой протестантской секте, что если бы не позволял себе бокал кларета за ужином, молился лишь дважды в день и строго придерживался единобрачия, то жил бы почти по мусульманским законам. Под надзором такого опекуна принцесса Ренданга получила бы стимул для интеллектуального развития, пребывая в моральной и религиозной чистоте. Но султан в своих расчетах не принял во внимание возможного влияния жены профессора. Мадам Бюлоз было только сорок; полноватая, сентиментальная, кипящая живой энергией женщина, она официально принадлежала к тому же протестантскому течению, что и муж, но по секрету стала с некоторых пор новообращенной и потому особенно горячей последовательницей теософии. В небольшой комнатке на верхнем этаже одного из высоких домов в районе площади Рипон располагалось святилище, куда, как только выпадало свободное время, она отправлялась, чтобы делать дыхательные упражнения, практиковаться в концентрированной медитации и поднимать «кундалини» [100] В эзотерике — энергия, заключенная в основании позвоночника. . Нелегкий труд! Но и награда за него оказалась необычайно велика. Однажды в предутренний час жаркого лета, пока милый старый профессор ритмично похрапывал двумя этажами ниже, она вдруг осознала Присутствие: Наставник Кут Хуми явился ей.

Рани сделала в своем повествовании впечатляющую паузу.

— Невероятно, — сказал мистер Баху.

— Невероятно, — эхом послушно повторил Уилл.

Рани продолжила свою историю. Предельно счастливая мадам Бюлоз не в силах была долго хранить свой секрет. Началось с туманных намеков, потом последовал доверительный рассказ, а дальше — приглашение в молельню и курс обучения. Причем за очень короткое время Кут Хуми начал уделять больше внимания юной ученице, нежели когда-либо удостаивал ее учительницу.

— И с того дня по сегодняшний, — подытожила она, — наставник помогает мне Двигаться Вперед.

«Двигаться вперед, — задался вопросом Уилл, — но куда? Одному Куту Хуми известно». Но куда бы она ни двигалась, к чему бы ни шла, ему это не нравилось. На ее крупном, излучавшем здоровье лице появилось выражение, которое вызвало в нем острую неприязнь, — выражение властного покоя, величавой и непоколебимой самоуверенности. Странным образом она напомнила ему Джо Альдегида. Джо принадлежал к числу тех счастливых магнатов, которые, не ведая тревог и сомнений, получали чистое удовольствие от своих денег, от власти и влияния, которые можно было за эти деньги купить. А сейчас — пусть окутанная в белые одежды, мистику и чудеса — перед ним предстала другая представительница породы Джо Альдегида: женщина-магнат, захватившая и монополизировавшая рынок, но только не соевых бобов и не меди, а Чистой Духовности и Неземных Наставников, и уже потирала руки в предвкушении выгод от использования своих завоеваний.