Олдос Хаксли - О дивный новый мир. Остров

— Правильна? — с негодованием воскликнула Рани. — В каком смысле?

— Абсолютно правильна, — объяснил Баху, — потому что ведет к верно рассчитанной цели: сделать каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка на этом зачарованном острове настолько свободными и счастливыми, насколько такое вообще возможно.

— Но они дают Ложное Счастье! — выкрикнула Рани. — А такая свобода хороша лишь для Низших Существ.

— Я преклоняю голову, — сказал посол и действительно поклонился, — перед сверхъестественно проникновенным зрением Вашего Высочества. И все же для высоких или для низких существ, ложное или истинное, но счастье остается счастьем, а свобода — восхитительным ощущением. И не может быть сомнений в том, что политика, проведение которой начали родоначальники Реформ, с годами подверглась верной адаптации для достижения именно таких двух целей.

— Но на ваш взгляд, — спросил Уилл, — подобные цели нежелательны?

— Напротив, добиться их желал бы каждый из нас. Но вот только, к моему большому сожалению, они больше не вписываются в общий контекст, стали полностью не соотносимы с нынешней ситуацией в мире вообще и на самом острове Пала в частности.

— Вы считаете их более не соотносимыми с положением в мире сейчас, чем когда реформаторы впервые начали свою работу в интересах счастья и свободы людей?

Посол кивнул:

— В те изначальные дни Палы словно еще вовсе не существовало на карте мира. А потому идея превращения острова в оазис счастья и свободы имела смысл. Пока оно не соприкасается с внешним миром, идеальное общество само по себе возможно. И Пала могла существовать, как было задумано, я бы сказал, года примерно до 1905-го. А потом в течение жизни всего одного поколения мир претерпел радикальные перемены. Кинематограф, автомобили, аэропланы, радио. Массовое производство, массовые убийства, массовые коммуникации, но превыше всего — массы сами по себе. Все больше и больше людей в непрерывно разрастающихся трущобах на окраинах огромных городов. К 1930 году любой внимательный и вдумчивый наблюдатель уже знал, что для трех четвертей человеческой расы свобода и счастье стали почти недостижимы. Сегодня, то есть тридцать лет спустя, они недостижимы окончательно. А тем временем внешний мир все ближе окружал маленький островок счастья и свободы. Окружал постепенно, но неуклонно, делаясь все ближе и ближе. И то, что когда-то было осуществимой идеей, становится нежизнеспособным.

— Значит, Пале придется измениться? Таков ваш вывод?

Мистер Баху вновь кивнул:

— Измениться радикально.

— Коренным образом, — произнесла Рани, с садистским аппетитом наслаждаясь фразой.

— По двум очевидным причинам, — продолжал мистер Баху. — Во-первых, потому что для Палы становится невозможным отличаться от остального мира. А во-вторых, потому что несправедливо быть устроенными иначе, чем остальной мир.

— Несправедливо, если люди свободны и счастливы?

Рани вновь выдала вдохновенную тираду по поводу ложного счастья и низшей формы свободы.

Мистер Баху терпеливо выслушал ее, а потом снова повернулся к Уиллу.

— Да, несправедливо, — настойчиво повторил он, — бросать свой благословенный образ жизни как вызов в лицо окружающему океану горестей. Недопустимое высокомерие — противопоставлять себя остальному человечеству. В известном смысле это даже богохульство.

— Бог, — пробормотала Рани почти сладострастно. — Бог…

Потом вдруг открыла глаза.

— Эти люди на Пале, — объявила она, — даже в Бога не верят. Они верят в Гипнотизм, Пантеизм и Свободную Любовь.

Каждое слово она словно выплевывала с отвращением.

— Стало быть, теперь вы хотите и их сделать несчастными в надежде, что это вернет им веру в Бога? — спросил Уилл. — Что ж, это один из давно проверенных способов религиозного обращения. Быть может, сработает и на этот раз. Хотелось бы только, чтобы цель оправдала средства. — Он пожал плечами. — Но я вижу, что к лучшему или к худшему, независимо от того, как это воспримут обитатели Палы, а перемены все равно произойдут. Не нужно быть пророком для предсказания успеха проектов Муругана. Он оседлал волну будущего. А волна будущего, как ясно всем, — это и поток сырой нефти в том числе. Кстати, — он повернулся к Рани, — как мне сказали, вы знакомы с моим старым приятелем Джо Альдегидом?

— Вы тоже знаете лорда Альдегида?

— И очень хорошо.

— Так вот почему мой Внутренний Голос проявил такую настойчивость! — Снова прикрыв глаза, женщина улыбнулась себе самой и медленно стала кивать. — Теперь Я Все Поняла. — И тут же, сменив тон: — Как поживает мой дорогой друг? Он изменился?

— Нет, по-прежнему верен себе, — ответил Уилл.

— Рада слышать. Это редкий человек! L’homme au cerf-volant — такое прозвище я ему дала.

— Мужчина с воздушным змеем? — недоуменно спросил Уилл, по-настоящему заинтригованный.

— Он работает здесь, внизу, среди нас, — объяснила она, — но в руке он держит веревку, к другому концу которой привязан воздушный змей, и этот змей стремится подняться все выше и выше и Выше. И потому даже в процессе работы он чувствует постоянный Зов Оттуда, подвержен Тяге к Небесам, ощущает, как Дух непрерывно и упорно пытается властвовать над плотью. Подумайте об этом! Деловой человек, великий Капитан Промышленности, но в то же время для него единственно важным в жизни представляется Бессмертие Души.

Все встало на свои места. Эта женщина говорила об одержимости Джо Альдегида спиритизмом. Он вспомнил о еженедельных сеансах с мистером Хардботтлом, автоматистом [103] Сторонник учения о неподконтрольности действий человека его сознанию. ; с миссис Пим, чьим контактом в потустороннем мире был индеец из племени кайова по имени Боубу; с мисс Тьюк, трубным оракулом, которая скрипучим шепотом выдавала речи оракула, а их стенографировала личная секретарша Джо: «Покупай австралийский цемент, не волнуйся по поводу падения акций “Брекфаст фудз”, сбрось сорок процентов своего пакета акций в резиновой промышленности и вложи деньги в “Ай-би-эм” и “Вестингауз”…»

— Он когда-нибудь рассказывал вам, — спросил Уилл, — о покойном биржевом маклере, который всегда знал, как поведет себя рынок акций на текущей неделе?

— Сидхи, — кивнула Рани снисходительно. — Заурядные сидхи. А чего еще можно ожидать? В конце концов, он всего лишь Начинающий. И в нынешней жизни бизнес — его карма. Ему суждено было делать то, что он делал, делает сейчас и будет делать. А он будет делать, — добавила она после рассчитанной на эффект паузы, вслушиваясь в нечто с поднятым вверх пальцем и головой, склоненной набок. — В число того, что он будет делать, как подсказывает мне Внутренний Голос, войдут великие и чудесные проекты здесь, на острове Пала.