Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— О, Боже!!! — воскликнул Александр, чувствуя, как от ужаса у него немеют руки и темнеет в глазах… — Боже… Значит, и правда, со мной говорил Господь! Он мне сказал: «Остановись, ты преследуешь Меня и Моих. Если не остановишься, то потеряешь всех тех, кого любишь, и самого себя». Он ещё сказал, что я стою у обрыва, и умолял меня отойти от края и предлагал выбрать дорогу, которая была бы для меня и моих братьев путём жизни… О, какой силой любви, льющейся с небес Он подкреплял слова Свои! Но я доверил своё видение владыке… Я ему сказал, что, может быть, в целях нашей миссии есть ошибка, что, возможно, мы с тобой — братья во Христе… Но он уверил меня, что это дьявольское искушение, что насылаешь на меня это всё ты. Он доказал холодным рассудком лживость той небесной любви. И я поверил ему… Он советовал теперь мне, обожжённому той любовью, во избежание распространения искушения от меня на моих послушников принять истязания для очищения в Козеозёрском монастыре. И я испугался за себя и моих братьев, и тогда же принёс обет, что буду держать строгий пост «Во изнеможение плоти», пока не уничтожу тебя, того, кто был способен своей любовью меня поработить. Я понял, что ту любовь, которую я обрёл, я теперь должен гневом вытравить из своей души, выжечь напалмом. Я пытался справиться. И я справился. Я чуть не умер от горя, убивая в себе эту любовь, но я справился. — Александр задрожал всем телом и стиснул кулаки. Его лицо побелело. — Господь мой, что же я сделал! Лучше бы я тогда согласился принять истязания в Козеозёрском монастыре, но только не идти против Тебя, мой Господь!!! И Ты покинул меня… Всё произошло, как Ты сказал… По одному я стал терять моих бедных любимых овечек… Сначала погиб брат Савватий, затем сошёл с ума Серафим, был убит брат Максим… И в довершении всего, я, безумный, в поисках Твоего гнева, пришёл лишить жизни Твоего святого, и вместо Твоей любви с неба на меня сошла Твоя ярость!!!

Александр зарыдал. Питирим с нежностью прижал его голову к себе.

— И я потерял себя… — со слезами, задыхаясь, говорил Александр… — Ты меня исцелил, но мой нераскаявшийся ум остался в плену гнева… Я чуть не убил Серафима… Я разорвал с ним связи любви, хотя он, любящий и верный мне, пришёл убивать меня по моему же приказу, он насильно кормил меня из-за своей любви ко мне, по долгу своей совести… Я бы убил его, если бы не ты, Пётр!!! Если бы не ты… О, мой Бог… что сейчас с ним? Авель… где твой брат, Каин?

Александр вдруг замолчал и поднял голову. Он, всхлипывая, еле дышал и смотрел в одну точку. Его взгляд наполнялся ужасом… Леденея, он произнёс:

— Постой-ка… Тогда кто же такой владыка Арсений? Он поставил нам задачу уничтожить тебя… Он напутствовал меня словами Экклезиаста: «Время убивать»… Он беспощадно благословил меня принять истязания и унижения в Козеозёрском монастыре. Он всё время вступал со мной в пси-отношения и подкреплял меня своей уверенностью и энергией… После пси-связи с ним я всегда испытывал ужас, тоску и отупение… Выходит, это он и есть дух прелести, который не щадит человека, потому что не он его создавал, холодное безразличие гордости? Он есть враг, который вселяет тяжелую и мрачную тоску?! Он чуть не убил мою душу… Господи, Бог мой любимый! Благодарю тебя, что ты мне это открыл!!

Александр осознал весь ужас случившейся трагедии. Он запрокинул голову, и тихий, накрапывающий дождь падал на его лицо, мягко смывая с него слёзы.

— Бог мой, Отец! Что я натворил! — с надрывом произнёс он. — Теперь, когда я, наконец, обрёл Тебя и счастье Твоей любви, мне придётся умирать! Как теперь мне не хочется умирать! Как хочу быть с Тобой и с Твоими!

— Отец Александр, — с волнением спросил Питирим. — Почему ты говоришь, что теперь тебе нужно умирать?

— О, Пётр, — с горем произнёс Александр, — я не могу… я не могу нарушить обеты, данные Богу… Ведь для того, чтобы я смог принимать пищу, я должен тебя убить. Я каюсь, мой Господь, что принёс эти обеты Тебе по неразумению, но теперь… теперь уж ничего не поделаешь… Пётр! — Александр с силой посмотрел в его глаза. — Пока у меня будут силы, я смогу тебя нести. Реаниматор во мне ещё действует, но из-за отсутствии пищи он забирает энергию из моего же тела… Из-за этого я испытываю жестокий голод и жажду… Боюсь, что я не смогу донести тебя до твоего села… не смогу увидеть твоих братьев и сестёр, народ Божий… как Моисей, который не послушался Бога и не смог войти вместе со своим народом в землю обетованную…

Питирим прерывисто дышал и молчал. Наконец он спросил:

— Отец Александр… Я не хочу, чтобы ты из-за меня погиб. Разве никакого другого выхода нет?

— Почему же? Выход есть! — Александр сдвинул брови, его взгляд заблестел, но он обычным тоном продолжал:

— Я могу сейчас задушить тебя или свернуть тебе шею, после отрезать твою голову и положить в бэкбэг, и наконец-то, сесть и поесть мяса из вашего котелка. Затем взять Андрея и за волосы дотащить до площадки музыкального фестиваля и там сдаться полиции. И, как маньяк, утративший свою личность, который за кусок мяса и глоток воды убил всех, кого он любил, вернуться к благосклонности владыки, списав потери и свои неудачи на чары противоречащего. Немного помолиться в обители, отмаливая пролитую кровь, и вернуться в пекло антитеррористической операции. Признаться, когда я остался в лесу один, и всё моё существо терзал голод, я размышлял об этом…

Пётр доброжелательно его выслушал и со спокойствием сказал:

— То есть, или ты, или я?

— Другого выхода нет… — поник головой Александр.

— Выход есть, — твёрдо ответил Питирим.

Александр с робкой надеждой посмотрел на него.

— Изучал ли ты логику, отец Александр? — неожиданно спросил Питирим.

— Разумеется, — ответил Александр.

— Помнишь ли ты известное противоречие в логических суждениях, которое получило название «У дьявола две руки»…

— … когда противоположные суждения являются не истинными? — закончил Александр.

— Верно, — кивнул Питирим и слегка улыбнулся. — Оба этих решения находятся в одной безблагодатной плоскости. А выход только по вертикали. Но его мы не увидим, если нам его не откроет сам Господь. Давай вместе попросим Его об этом, отец Александр?!

Глаза Александра засияли. Он с чувством поцеловал в лоб Питирима и, мягко улыбаясь, поправил его:

— Брат Александр…

Глаза Питирима увлажнились. Он своею рукою стиснул плечо Александра и, зажмурив глаза, прижался к его груди.

— Слава Тебе, мой Господь! Как же я люблю тебя, брат Александр, — тихо сказал он.

— И я… я… люблю тебя… брат Питирим… — так же тихо отозвался Александр. — Умоляю тебя, прости меня за все мучения, что я тебе причинил…

Питирим, в ликовании сердца, посмотрел на него и проговорил: