Александр Сигалов - Жгугр. Будем жить! [СИ]

Наташка, эх, где сейчас Наташка? Девчонка из ее подъезда Наташка жила двумя этажами выше и часто приходила к Алине в гости — попить чаю, почесать языком, обменяться музыкой и фильмами. Иногда они ходили вместе в «Макдональдс» на вокзальной площади, заказывали БигМак с картошкой фри. Наташка всегда носилась с очередным увлечением — то она горела танцами гоу-гоу, то решала стать бьюти-блогером, да так и не набрала больше ста подписчиков. После выпускного Наташка начала встречаться с местным чиновником, женатым типом из мэрии, щеголяла в дорогих шмотках, даже летала с ним в Египет. Но что-то пошло не так: она залетела, сделала аборт, они расстались. Вскоре после Наташка улетела танцевать в Китай, да так и не вернулась, но может, еще появится, и они снова, как встарь, сходят в «Макдональдс», съедят по БигМаку, запьют колой, поговорят о своем, девичьем.

Маринка! Да, надо увидеться с Маринкой! На протяжении всех школьных лет они делили одну парту, но дальше дорожки разошлись. Маринка вышла замуж за парня со двора и с тех пор успела произвести на свет двух младенцев. Муж ее работал старшим инженером на том же заводе, что и Алинин отец, тихвинском вагоностроительном, том самом где поколениями работали и другие мужчины городка. Проблема была в том, что Маринка была всегда катастрофически занята и никогда не могла уделить подруге более десяти минут — она всегда спешила: к матери на участок, забрать младенца из яслей, приготовить ужин для мужа, написать отзывы для местного паблика мамочек и еще миллион вещей.

«Может хоть Маринке с детьми помогу…» — с этой мыслью Алина окончательно уснула.

В молочно-белом льняном сарафане до пола, с массивным сапфиром на шее и плетеной косой огненно-рыжих волос до пупа, она выходит замуж за князя Игоря, их охраняет дружина славная в шлемах кованых с мечами булатными, скупо горят восковые свечи, озаряя священный алтарь. Как только князь, с пушистой брадой, надевает ей на перст кольцо златистое, склоняясь к устам ее червонным, сверху пчелиным роем валятся басурманские боевые дроны и острыми колючими лазерами выжигают всю ивановскую. Крылатые самоубийцы взрываются миллиардами осколков. В беспамятстве убегает она через бесконечное пшеничное поле, уходящее в горизонт…

И вот уж тенью, стараясь проскользнуть незаметно, она спешит вдоль Невского. На ней все тот же сарафан, на голове титановый кокошник, в руках карбоновое коромысло. Перед ней возникает длинная очередь. Это очередь за айфонами. Она выкинула свой айфон и отказалась от обновления — теперь ей приходится прятаться. Потому что ее должны ликвидировать. Всех, кто не обновил прошивку, должны ликвидировать. Ей очень хочется в очередь, она уже давно не видела людей. Уже давным-давно она не видела, не слышала, не ощущала живых людей. Да и где их теперь встретишь — на улицу выходить незачем, а с некоторых пор и вовсе запрещено. Они ввели эти законы после окончательного перехода на воспроизводство с помощью генетического моделирования. И теперь есть только две причины для выхода из дома — за новой версией айфона и на демонстрацию.

Алина не узнает их людей в очереди. Алина не узнает людей. Она видит зомби. Не тех, что восставшие мертвецы, а цифровых зомби-гуманоидов. У них нейронервы из оптоволокна, силиконовые импланты в мозгах, наночипы, соединенные с командным пунктом через беспроводную сеть. Они не отличают виртуальной реальности от настоящей. Бабочка ли превратилась в Чжуанцзы или Чжуанцзы в бабочку — уже не важно. Да и какая разница? У них нет ни страны, ни семьи, ни пола. У них нет чувств. Любовь давно запрещена, а вопрос гендерной принадлежности они решают каждый день по-новому, выбирая одну из 25 предложенных в центральном онлайн универмаге разновидностей. Они счастливы быть частью прогресса. Они гордятся своей свободой. Они кичатся своими правами, плюются от дикарского прошлого и по выходным выходят на демонстрацию. Ведь еще в версии прошивки 1.0 записано: каждый гражданин обладает конституционно закрепленным правом на мирный протест!

Поют демонстранты. «Свободы! Требуем еще два инстаграма свободы!» — кричат они. «Права человека! Требуем еще 85 мегатонн прав человека!» — скандируют.

Алина наблюдает за ними со стороны — невидимая, не обнаруженная, затем не выдерживает и громко спрашивает: — А вы точно люди?

Только теперь они замечают ее. Несколько человек внезапно переключаются на кричалку: «Права робота! Дайте еще прав робота!» У тех, что с последней прошивкой, воспроизводится защитная реакция — их нейронная сеть улавливает подвох и включает алгоритм ликвидации стороннего объекта. Они окружают ее со всех сторон и тянут к ней свои членистые руки, нет, лапы, нет, стальные механические клещи! И когда она уже чувствует холодный металл у себя внутри, ей на помощь из ниоткуда приходит большой мягкий и сильный осьминог и гибкими мощными щупальцами забирает ее из этого ада.

Вдруг они сорвались. Бросились как овчарки. Видимо, поступила команда — отряды полицейских, в черных касках, бронежилетах, с дубинками наперевес, — врезались в толпу, клином разделяя митингующих. Первые попавшие в котел даже не пытались вырываться, но чем больше было задержаний, тем активнее люди сопротивлялись. Саша попробовал выскользнуть с тыла, но все выходы оказались плотно перекрыты. Возле решетки Александровской колонны откормленный хряк из ОМОНа тащил в автозак субтильную неформалку в пестрых индийских штанах и футболке «dont fuck with me». Девушка отчаянно сопротивлялась, и ОМОНовец для пущей убедительности задвинул ей коленом в живот — она сложилась конвертиком. Этого Саша вынести уже не мог — подскочив сбоку, он изо всех своих сил и социальной ненависти занес «космонавту» в башню. Тот покачнулся, потерял хватку, и, выпустив жертву, свалился на асфальт. Саша сгреб девушку в охапку и помчался прямо в расщелину, случайно образовавшуюся в кольце. Они вырвались из круга оцепления и наутек бросились к набережной Невы, через Дворцовый мост и Стрелку к Петропавловской крепости, пока не оказались на Горьковской; тут они остановились. Саша разглядел спасенную — она оказалась милашкой. Фиолетовые дреды, закинутые за спину, открывали очаровательное личико с щечками и пунцовым от бега румянцем. Девушка дрожала.

— Ты в порядке? — спросил Саша.

— Да… Вроде цела… — перевела она дыхание.