Александр Сигалов - Жгугр. Будем жить! [СИ]

— Что, друзья, полагаете Кикаджава приедет? — завел разговор Марк.

— Приедет, обязательно приедет!

— Но, говорят, его задержала полиция на выходе из дома?

— Ах, неужели! Проклятый 37-й год!

К компании присоединилась дама в модных изогнутых очках с розовой оправой и пастельным газовым кашне. В аккуратной коробочке с надписью «Россия будет свободной» она несла противогаз.

— Лия Херсонская, поэтесса и филолог, — представил гостям подошедшую Эрнест. Дама изобразила что-то вроде реверанса.

— Кикаджава уже в пути! — радостно сообщила она.

— Неужели его уже отпустили? — удивился режиссер.

— Его и не задерживали, — возмутилась дама, — он застрял в пробке на Кутузовском из-за кортежа президента.

— Ох уже эти власти! Они доиграются! Они еще увидят русский бунт, бессмысленный и беспощадный! — поднял левый кулак Эрнест.

— Ой, простите… А какие власти, в смысле, кто сейчас в Кремле? Я запуталась! — захлопала глазами Лия.

— Как кто? Президент! — удивился Саша.

— А как же… натовские танки на Тверской? Помните как это было здорово! — воскликнул режиссер.

— Ш-ш-ш… — прошипел Эрнест. — Об этом лучше не говорить! У стен есть уши! Они еще увидят русский бунт, бессмысленный и беспощадный! — поднял правый кулак Эрнест.

— Кстати, как ваш новый фильм? — подобострастно заглянула Лия Марку в глаза.

— Какой? О восстании в Ингерманландии или о «Пусси Ребелс»?

— Ах, у вас два! Поздравляю! И как успехи?

— Оба фильма готовы, но Минкульт прикрыл фестиваль! Буду по европейским площадкам двигать.

— Вот сатрапы! Все лучшее, честное, искреннее не выживает в этой стране! Но я уверена — в Европе вас ждет успех!

— Да уж надеюсь! Быдло, грязь, воровство — все как они любят!

— Но бюджет-то выделили? Фонд кино утвердил? — заботливо поинтересовался Эрнест.

— А как же! Еще бы он не утвердил, я бы им такой кипиш устроил! На ушах бы у меня прыгали.

На сцене возник конферансье в джинсах и потрепанном шерстяном свитере:

— В связи с задержкой нашего почетного гостя объявляю пятиминутку поэзии.

Появился мужик, похожий на оленевода, в резиновых сапогах и телогрейке, будто только вернувшийся из тайги и анонсировал стих политзаключенного Стомахина, со свидания с которым он, по его словам, только вернулся.

Морскими брызгами прокатилась овация — публика надрывала животы. На сцену поднялся долговязый молчел в розовой рубашке с волнистой шевелюрой и вдохновенно пылающими глазами.

— Сейчас я прочту вам стих великого гомосексуального сына Америки, ученика великого Уолта Уитмена, певца свободы Аллена Гинзберга, посвященный чувственным ощущениям, испытанным им при переживании самой возвышенной формы любви!

Раздались поощряющие аплодисменты.

Публика замерла. На некоторых лицах проступило недоумение, а пожилой мужчина с засаленными патлами достал американский флаг.

Интеллигенты сжались в комок, затаив дыхание.

У поэтессы Лии Херсонской задрожали колени и от волнения она выронила бутылочку с минеральной водой. Та с глухим прихлопом стукнулась о пол.

Когда чтец, закатив глаза, кончил, по залу прокатились слабые хлопки, последовал еще один стих. Утомившись от столь высокой порнографии, Саша спустился покурить. Уже вчера наступила осень, но погоды в Москве еще стояли летние, шепчущие, душно полыхало солнце, подрагивали зеленые кроны деревьев, с Садового доносился невесомый перманентный гул. Стоя на крыльце, Саша наблюдал, как возле особняка притормозил новенький, с металлическим отливом, «infinity», из него вышел иссушенный человек с волевым лицом, острыми кавказскими скулами и круглыми очочками на глазах-маслинках. В правой руке он нес гитару. Лицо человека было столь знакомо Саше с многочисленных голубых экранов и афиш, что Саша догадался — это Кикаджава! Ему пришлось подвинуться, чтобы пропустить мэтра, от которого несло пряным перцем, гнилыми зубами, водкой и табаком.

Сидя в своем кабинете, Сэм Скотт пригорюнился.

— Мы по уши в дерьме, что подскажешь, Лев Давидыч? — обратил он взгляд к портрету. Троцкий глядел на Сэма строго и с задоринкой — мол, не горюй, товарищ, прорвемся, будет нам еще мировая революция!

На телефоне высветилась скабрезная рожа Джорджа.

— Алло, босс! У нас хорошие новости! Мы нашли парня! Его имя Александр Литвинов. Он оказался нашим подопечным — работал на митинге «Справедливости» в Питере. Проживает в доме номер 40 по Гражданскому проспекту вместе с девицей — Алиной. Девица бывшая проститутка. Сегодня его видели в Москве вместе с дядей, известным оппозиционным активистом, в центре Сахарова. По нашей информации, он скрывается от полиции. Девица, Алина, уехала к матери, в городок Тихвин, у них дома никого нет.