Дмитрий Казаков - TEENариум. Антология невероятных историй [сборник litres]

– Хорошо, – закивала она. – Но зачем кому-то превращать людей в машины?

– Мне-то откуда знать? – удивился домовой. – Знаю только, в последнее время камней этих все больше и больше. А нас, кого вы сказками считаете, меньше и меньше. И люди все скучнее да скучнее становятся. Раньше за вами наблюдать одно удовольствие было, вот ты, например, вечно какие-то картинки красивые рисовала, а как камешек заполучила, так сразу на себя не похожа стала – очи погасли, картинки забыла, сидишь в агрегате своем карманном…

– В телефоне? – уточнила зачем-то Тина.

– Телефон – это штука, которая дома на полке стоит да по которой люди через провода разговаривают. А то, что вы в карманах носите, – агрегаты непонятные.

Тина решила не спорить.

– А могу я как-то помочь владельцам камней? – спросила она вместо этого.

– Ты себе помогла, уже хорошо. Вот и живи, как жила. А мне по делам пора.

Арсений Денисович спрыгнул с ограды.

– Подождите, – взмолилась Тина. – Подскажите, что я могу сделать? Вы же сами говорите, вам скучнее и хуже становится, а я помочь хочу. Я… не хочу, чтобы все люди стали робо… машинами.

– Решила мир спасти? – с ехидцей спросил Арсений Денисович, остановившись.

– Нет, – замотала головой Тина. – Просто… Как же объяснить-то… Мне нравится все волшебное, и я не хочу, чтобы оно исчезло.

– А я-то тут при чем? – удивленно спросил домовой.

– Вы же знаете о происходящем больше меня. Расскажите мне все, пожалуйста.

– Да что я знаю-то? Есть какие-то камни, что в людях веру в волшебство и чудеса убивают. Откуда же камни те берутся и кому это нужно – понятия не имею.

– Но есть же кто-то знающий? Вы можете меня с ним познакомить?

– Нет.

– Почему?

– Потому что нет.

И домовой исчез. Кажется, просочился сквозь землю, но Тина не была в этом уверена.

Пошел снег. Мелкий, легкий, пушистый. И ей показалось, будто снежинки танцуют.

Нет, не показалось: многие снежинки действительно выписывали сложные фигуры против ветра и гравитации, исполняя замысловатый танец.

Тина протянула ладонь. Не сразу на нее опустилась маленькая снежинка, аккуратная, изящная, словно ее создал великий мастер. Сдунув почти растаявшую от тепла руки снежинку, Тина встала, преисполнившись решимости. Она найдет того, кто расскажет, что делать, чего бы ей это ни стоило.

С этими мыслями она и отправилась домой. Сделала уроки, поужинала, достала бумагу и карандаши. Включила музыку и принялась рассеянно чертить что-то.

Не сразу она поняла, что линии и круги складываются в портрет. Но удивиться – она не умела рисовать портреты, они давались ей очень плохо – не успела: нарисованные черным карандашом глаза мигнули и посмотрели на нее, обретая зеленый цвет.

– Ой, – пискнула Тина и попыталась отшвырнуть лист. Но тот словно прилип к столу.

– Привет, – шевельнулись нарисованные губы.

– Зд… здравствуйте.

– До меня дошел слух, что ты хочешь помочь нам в борьбе с теми, кто создал Камень равнодушия.

– Э-э-э, да. – Тина заинтересовалась и наклонилась поближе к листку. – Вы можете мне что-то подсказать?

– Могу.

И на листе бумаги из ниоткуда появился маленький серебряный компас.

– Возьми. Стрелка вместо севера приведет тебя к Камню равнодушия. А вот как этот Камень уничтожить, мы не знаем. Это придется узнать тебе, Алевтина.

– Хорошо. – Девочка взяла неожиданно теплый и тяжелый компас. Тонкая стрелка в нем металась, словно не в силах определить направление. – Я сделаю все, что смогу. Мне нравится волшебство, и я не позволю ему исчезнуть.

Зеленые глаза моргнули и пропали. Живой портрет стал обычным листом бумаги с едва угадываемым некрасивым лицом.

Тина даже не задумалась над тем, насколько самоуверенно звучит ее заявление. Почему-то она была убеждена, что справится. Ведь это она видит волшебство, это она сумела разрушить колдовство того камешка, и, конечно, она – особенная. С этой уверенностью она и отправилась спать.

Первое время Тина с воодушевлением гуляла по городу, не расставаясь с компасом. Но пришедшие метели значительно охладили ее пыл. Затем она ухитрилась сильно простыть и несколько дней просидела дома. А потом выяснилось, что она не помнит ничего из изученного за время пребывания под воздействием камешка и потому нахватала двоек, которые пришлось срочно исправлять. Учителя только диву давались столь резким переменам в никогда невыделявшейся Тине.

Ее же все больше охватывала лень. Когда Тина уверяла саму себя, что справится и всех спасет, она не думала, что поиски настолько затянутся. Первоначальный порыв постепенно сменялся раздражением: сколько еще ей думать о посторонних делах? У нее и собственных сложностей хватает – Новый год, контрольные, иные заботы. Вот больше делать ей нечего, только бродить под снегом и пронизывающим ветром по городу – а если Камень и вовсе на другом конце страны? Компас тоже ничуть не помогал: стрелка моталась по кругу, не задерживаясь ни на секунду.

Тина решила отложить поиски до весны, и сама не заметила, как с каждым днем все реже вспоминала о своем решении спасти волшебство. Волшебный компас лежал забытый в шкатулке с давно не надевавшейся бижутерией. Девочка вернулась к повседневной жизни.

Дни шли за днями, ничем не отличаясь друг от друга. Тина стала считать встречу с домовым и волшебным портретом сном. Поэтому, открыв окно апрельским утром, она не поверила глазам, решив, что, наверное, все еще спит. Потому что в небе безуспешно притворялся облаком красивый серебряный китайский дракон.

– Это просто облако похожее… – пробормотала Тина. – Драконов не существует.

Она не могла отвести взгляда от струящегося по небу переливчатого тела гигантского крылатого змея. А тот тем временем стал таять и падать, словно что-то притягивало его к земле.

Тина ахнула, накинула куртку и выбежала из дома. Взглянула на небо: кажется, дракон должен был упасть через пару дворов от ее девятиэтажки, в небольшой скверик.

Понадеявшись, что собачники уже погуляли, а остальные еще спят, Тина побежала в сквер. Она успела и даже подождала с минуту, пока на землю медленно опустился полупрозрачный дракон.

– Что с вами? – бросилась к нему Тина. – Вы как будто… исчезаете! Я могу помочь?

– Благодарю за доброе стремление, дитя Адама, но твои усилия тщетны. Волшебства становится все меньше, и с каждой секундой оно утекает все быстрее. А без него драконы, как и все, обречены на исчезновение. Мне осталось несколько дней, не больше.

– Но ведь можно же что-то сделать? Не может быть, чтобы совсем ничего нельзя было сделать!

Дракон криво улыбнулся.

– Я могу немного оттянуть свое исчезновение, превратившись в небольшую ящерицу, – так я буду потреблять меньше волшебной энергии. Но ты ведь понимаешь, дитя Адама, что я не стану так унижаться? Мне все равно суждено исчезнуть, так зачем оттягивать неизбежное?