Роберт Хайнлайн - Расширенная Вселенная

Утром мы с Томом поехали полюбоваться делом своих рук.

– Прелесть! – мечтательно произнес Том. – А нельзя ли, Джек, устроить так, чтобы Макная поддержала Коммунистическая партия?

– Не вижу как, – ответил я с сожалением, – но если это обойдется не очень дорого, то у меня есть в запасе парочка военных облигаций.

– Ничего не получится! – Он с сожалением покачал головой. – Но какая прекрасная мысль!

Главный удар мы припасли для кануна дня выборов. Обошелся он недешево… Но погодите, все по порядку. В субботу мы, используя связи Тома, наняли десяток темных личностей, обязав их явиться в понедельник с двухдневной щетиной на мордах, а тогда скормили каждому по бутерброду с чесноком, снабдили листовками и устными инструкциями – позвонить в дверь, хорошенько дыхнуть в лицо хозяйке и сунуть ей листовку, злобно рявкнув: «Голосуйте вот так, дамочка!» Листовка содержала призыв «ГОЛОСУЙТЕ ЗА МАКНАЯ!», его неповторимое фото, часть программы Тулли, а также и избранные двусмысленные цитаты из высказываний Макная. Края обрамляла надпись: «100 % американец – 100 % американец».

Мы поручили каждой образине примерно по четыре участка, главным образом в богатых районах.

А вечером была устроена факельная процессия в духе старого доброго времени – работа миссис Холмс и заключительный аккорд законной предвыборной кампании. Во главе шествовали символы Республиканской и Демократической партий – слон и осел. (Только Богу известно, где миссис Холмс раздобыла слона.) Первого украшал плакат «Я ЗА ФРАНСЕС!», «И Я ТОЖЕ!» – вещал плакат на втором. За ними следовал детский оркестр, факельщики – наши умученные добровольцы – и отряд ветеранов женских вспомогательных служб армии и флота. За ними двигался открытый автомобиль с Франсес. Вид у нее был испуганный и очаровательный.

Мы с Томом полюбовались процессией и вновь взялись за работу. В эту ночь нам было не до сна.

Мы опять делали плакатики – теперь размером три на десять дюймов – на ветровых стеклах, клеем по тексту. (Честное слово, в городе добрая половина машин не имеет гаражей – опять-таки жилищная проблема!) До рассвета мы охватили все кварталы нашего округа. Том вел машину, а я сидел у открытого окна с ведерком воды, губкой и наклейками. Он притормаживал у очередной легковушки, а я нашлепывал наклейку так, чтобы она закрывала обзор водителю… и ее пришлось бы счищать со стекла. Надпись призывала: «ГОЛОСУЙТЕ ЗА МАКНАЯ! СОХРАНИТЕ АМЕРИКУ ЧИСТОЙ!»

Мы полагали, что это напомнит владельцам о выборах и подтолкнет проголосовать.

Сам я проголосовал, едва открылись избирательные участки, и завалился спать.

Проснулся я как раз вовремя, чтобы попасть на вечеринку в нашей штаб-квартире – пустующем здании, которое мы арендовали на последний месяц кампании. Наблюдение на участках и за верностью подсчета голосов меня не интересовали – это была сфера миссис Холмс, но пропустить поступление сведений о результатах с участков я никак не хотел.

Все вечера ожидания результатов похожи друг на друга: те же дружелюбные алкоголики, те же тесно сгрудившиеся у радиоприемника люди, то же нарастающее напряжение. Я взял банку пива и чипсы и присоединился к обществу у приемника.

– Есть что-нибудь? – спросил я у миссис Холмс. – А где Франсес?

– Пока нет. Я заставила ее прилечь.

– Лучше приволоките ее сюда. Кандидат должен быть на виду. Когда люди трудятся за-ради дружеского похлопывания по плечу, им надо обеспечить это похлопывание.

Но тут явилась Франсес без всякой подсказки и повела себя так, как положено кандидату, – дружески, любезно, искренне благодаря всех и каждого. Я прикинул, не выдвинуть ли ее в Конгресс.

Том с мутными от бессонницы глазами пришел как раз тогда, когда начали поступать первые результаты. Все – в пользу Макная. Франсес услышала – и улыбка соскользнула с ее губ. К ней подошел доктор Поттер и сказал:

– Пустяки! Первыми всегда поступают результаты с участков, контролируемых партией.

Она вновь прилепила улыбку к губам.

Макнай повел со значительным преимуществом, но затем начали сказываться плоды наших усилий – Нельсон сократила разрыв. К десяти тридцати они уже шли ноздря в ноздрю, а затем все сильнее создавалось впечатление, что наш советник избран.

В полночь Макнай выступил по радио и признал свое поражение.

Теперь я исполнительный секретарь советника. Сижу у барьера на всех заседаниях городского совета. Если я почесываю правое ухо, советник Нельсон голосует за; если левое, то против – чаще всего.

Женился я на ней? Женился на ней Том, и они заняты строительством своего дома с одной спальней и двумя ванными. То есть когда сумеют достать оборудование для обеих.

Когда СССР отверг наши предложения по контролю за атомным оружием, я плюнул на «Спасение мира». Хватит! Никаких больше проповедей. Никаких попыток предупредить о смертельной опасности, в которой мы оказались. С меня довольно!

Через полтора года, на закате 1947-го, я снова взялся за старое. Если события нельзя остановить откровенным описанием последствий, возможно, стоит сгустить краски, обратившись к жанру фантастики.

И вновь я уперся лбом в стену.

Пятнадцать лет спустя случилась жуткая паника, когда Советы разместили на Кубе ракеты средней дальности. Потом их убрали – во всяком случае, так нам сказали, – и паника улеглась. Но почему? Почему мы успокоились и сейчас, и тогда? Сколько лет уже советские подводные лодки шныряют вдоль обоих побережий! Будем надеяться, что они вооружены рогатками? Или дамскими пуховками?

Эта история сегодня еще более актуальна, чем тридцать лет назад, когда я ее написал; опасность стала неизмеримо больше.

И вновь мое предупреждение останется без внимания. Но оно не отнимет у вас много времени; оно не так и велико – всего около 2200 слов.

– Пэдди, можешь пожать руку парню, который сделал атомную бомбу, – сказал профессор Уорнер, обращаясь к бармену. – Они с Эйнштейном слепили ее как-то вечером у себя на кухне.

– С помощью четырехсот других ребят, – добавил незнакомец, слегка повысив голос, чтобы перекричать грохот подземки.

– Не будем углубляться в детали. Пэдди, это доктор Мэнсфилд. Джерри, познакомься с Пэдди… Эй, Пэдди, я забыл твою фамилию.

– Фрэнсис К. Хьюз, – представился бармен, вытерев руку и протянув ее гостю. – Рад познакомиться с другом профессора Уорнера.

– Я тоже рад встрече с вами, мистер Хьюз.

– Называйте меня Пэдди, как все. А вы действительно один из тех ученых, которые создали атомную бомбу?

– Боюсь, что так.

– Да простит вас Господь. И вы тоже из Нью-Йоркского университета?

– Нет, я перебрался в новую лабораторию Брукхэвена.