Чарльз Соул - Год Оракула [litres]

Решимость – если она и была – покинула его немедленно. Стаффмен обмяк, предоставив события их естественному ходу. Тренер уже говорила это в самом начале: доктор Джонатан Стаффмен героем не был никак.

Человек Тренера что-то достал из блейзера – не пистолет, а тонкий кожаный бумажник, раскрыл его, показывая охраннику компании.

– ФБР, сэр, – сказал он. – Ведем расследование.

Он подал охраннику значок. Тот его рассмотрел, потом отдал обратно. Стаффмен подумал, действительно ли он агент ФБР. С Тренера вполне сталось бы.

– Ладно, – сказал охранник. – Но надо было сперва меня поставить в известность. Чем могу быть полезен?

Агент ФБР – настоящий или фальшивый – показал на модуль 909.

– Нам нужно туда попасть, – сказал он. – Есть у вас ключ?

– Конечно. Но без ордера нельзя. Мы к этим делам серьезно относимся.

Стаффмен подумал: это потому, что у них есть своя доля в нелегальных операциях в комплексе, но его это совершенно не касалось. Однако он с уважением отнесся к храбрости этого человека.

– Естественно! – впервые заговорила Тренер. Она держала в руке телефон и набирала номер. – У вас тут факс есть?

Охранник назвал номер факса, который Тренер запомнила с первого раза. Отойдя чуть в сторону, она сказала в телефон несколько слов и вернулась к группе.

– Через пять минут у вас будет ордер, – сказала она.

Он был через три. Охранник получил бумаги, просмотрел их, кивнул, достал ключ от замка и передал его, попросив только вернуть потом.

Замок открылся, один из людей Тренера поднял дверь склада. Четверо мужчин и одна женщина столпились у двери, желая увидеть, что же охранялось так тщательно, что доступ стоил столько жизней.

Бумага. Сугробы белой бумаги покрывали полсарая слоем в несколько дюймов, накапливаясь к дальнему углу до высоты в несколько футов. Тысячи страниц. Десятки тысяч.

Стаффмен наклонился и поднял один лист. С одной стороны он был покрыт мелким печатным текстом. Стаффмен узнал знакомое форматирование распечатанного мейла – отправитель, исходный адрес, дата и время передачи, строка темы. Там было единственное слово: «Пожалуйста».

Он стал читать, краем глаза заметив, что Тренер и ее люди тоже стали читать бумаги.

НЕ МОГЛИ БЫ ВЫ МНЕ СКАЗАТЬ, КТО ВЫИГРАЕТ СЛЕДУЮЩИЙ СУПЕРКУБОК ИЛИ ЛЮБОЕ БОЛЬШОЕ СПОРТИВНОЕ СОБЫТИЕ. Я НЕ БУДУ ЖАДНЫЙ. Я ПОСТАВЛЮ ЛИШЬ СТОЛЬКО, ЧТОБЫ МОЯ СЕМЬЯ СНОВА ВСТАЛА НА НОГИ. У НАС ВЫДАЛИСЬ ТРУДНЫЕ ГОДЫ, И Я…

Стаффмен пропустил рассказ о бедствиях, болезнях и горе, отчаянную просьбу сочувствия, которые так и остались валяться незамеченными на модульном складе в Нью-Джерси.

Он поднял глаза от бумаги, поняв, что же на самом деле тут хранится.

– Здесь вопросы, – сказал Стаффмен. – С Сайта.

Тренер оторвала взгляд от своего листа и кивнула:

– Видимо, да, но это не все. Их тут много, но он получал миллионы вопросов. Миллиарды.

Стаффмен прошел в сарай, спотыкаясь и оскользаясь на чужих мечтах, добрался до дальнего угла. Но еще до того самая большая пачка распечаток поехала вниз, открыв то, что он и ожидал увидеть: мощный промышленный принтер, какие стоят в компаниях офисных услуг и принт-центрах, рассчитанные на круглосуточную работу огромного объема.

Подойдя ближе, Стаффмен заметил на панели принтера мигающие огоньки: и тонер кончился, и бумага. Устройство, предназначенное для работы без дозаправки в течение дней, даже недель, напечатало многие тысячи страниц.

– И что это все значит? – спросила Тренер у него за спиной.

Стаффмен скривился. Весь этот путь, вся эта работа, все, с чем ему теперь мучиться до конца жизни, – все впустую. Тупик.

– Сюда приходили вопросы, которые люди посылали на Сайт. Они поступали на этот принтер – наверняка по Интернету – и тут печатались. Машина продолжала работать, пока бумага не кончилась.

– Это я понимаю, доктор Стаффмен. Я хотела бы знать, зачем Оракул это сделал.

Стаффмен присел, осматривая принтер.

– Я… не знаю, Тренер. Может быть, почтовый адрес был какой-то уловкой. Или… Нет, не знаю. Это бессмыслица какая-то.

Тренер хмыкнула с явным неодобрением. Потом что-то тихо сказала одному из своих людей.

Стаффмен сосредоточился, стараясь продумать систему, пытаясь понять, зачем Оракул ее поставил.

Пробрался к задней стенке принтера, расталкивая сугробы вопросов, чтобы добраться до порта, и тут он это увидел.

Он протянул руку, вынул флешку из USB-порта, поднял ее. И улыбнулся.

Человек, с которым говорила Тренер, вернулся с охранником. Стаффмен вышел из сарая, держа флешку в ладони, как яйцо малиновки. Что говорит охранник, он не слушал. А охранник говорил вот что:

– Мне очень жаль, но этот арендатор заплатил вперед за год аренды. Мы записываем фамилию и контактную информацию, но, честно говоря… при уплате наличными мы их не проверяем. Только когда кредитной картой. Можем вам сообщить, но я не ожидал бы откровений.

– Записи с камер наблюдения? – спросила Тренер.

– Держим только две недели, – ответил охранник. – Но я точно могу сказать, что здесь никого не было гораздо дольше.

– Что ж, это все было не слишком полезно, – сказала Тренер мрачным тоном. – Совсем, совсем не слишком.

Стаффмен отвлекся от остального разговора. Он сидел на холодной земле возле сарая, держа на коленях ноутбук, и изучал содержимое флешки. Оно даже не было зашифровано.

Да и не могли, наверное, зашифровать , подумал он. Принтер слишком тупой, чтобы шифры разбирать.

На флешке были очень простые строки кода – макросы, инструкции для принтера.

Принтер был настроен на получение заданий по почте. Обычно такие задания хранятся на встроенном жестком диске, что дает операторам принтера множество возможностей. Задания могут быть организованы в очередь или вызваны и заново исполнены в случае ошибки. Код на флешке велел принтеру полностью обойти эту систему. Все поступающие письма шли прямо в буфер принтера – его кратковременную память – и там хранились только до печати, потом стирались.

Он полагал, что это может быть так, когда сломал защиту Оракула. Он ожидал массивных систем хранения, помнящих терабайты данных – все эти письма, хранимые в колоссальной базе. А нашел что-то крошечное – куда меньше сотни мегабайт. Это, видимо, означало, что письма выгружались где-то в другом месте, но сетевой след тут обрывался наглухо. Значит, письма либо удалялись, что не имело смысла, либо переводились в твердую копию… то есть распечатывались.

Он не знал, почему Оракул выбрал такую организацию работы – видимо, предполагал регулярно избавляться от распечатанных писем, но этот план где-то дал осечку.

Не то чтобы все это было хоть как-то полезно или помогло бы найти Оракула.