Людмила Астахова - После зимы [СИ]

— И что вы намерены делать дальше, капитан Яно?

— Я-то? Да всё как обычно, — ухмыльнулся особист. — Буду прятать трупы, затыкать рот арайнской родне погибших, выбивать для кое-кого компенсацию, писать отчеты, схлопочу взыскание, возможно, отправлюсь в «поле» ловить дезертиров. Ничего такого, к чему бы я был не готов. А вы готовы предстать перед трибуналом, капитан Маэда?

Яркий калейдоскоп в голове у Кая снова повернулся: стеклышки те же, но узор уже совсем другой.

— Так и было задумано с самого начала? Взбунтовавшиеся ситтори зарубили предательницу-императрицу, а я такой-сякой прохлопал заговор и покушение?

— Ваш добрый наставник планировал сделать из вас главного вдохновителя убийства, вообще-то. Обстоятельства немного изменились. Как вам такая версия: вы поняли, что стерва ничего не подпишет и убили её? За что милицианты хотели вас прикончить, но наши солдаты открыли огонь.

Они стояли возле горы трупов и курили, как будто ничего не произошло.

— Неплохо придумано.

— Пока лишь импровизация, но детали всегда можно согласовать, разъяснить парням, что именно нужно будет сказать. И тогда ваша версия тоже получит право на жизнь.

Намек был настолько прозрачен, что Маэда не удержался от хриплого смешка. Права была барышня Лоули, они все-таки грубые, неотесанные варвары. Арайнцам еще расти и расти до отточенности интриг ситтори.

— Почему вы решили убить её именно сегодня? — спросил Кай. — Не через неделю, скажем? Торопиться было некуда.

Яно подкуривал как раз следующую сигарету от предыдущей, и руки у него подрагивали. Нервы у офицера Особого отдела тоже не железные.

— Ошибаетесь. Самое время. Вчера в Центральном банке Винерфила посланец маршала Еринды получил доступ к тайному банковскому счету и подземному сейфу-хранилищу, принадлежавшему императрице. Ровно в полдень. Угадайте как банкир с ней связался, чтобы получить подтверждение на смену владельца? По телефону. Кинерим сумел-таки нам нагадить по-крупному. Разведка говорит, это была чуть ли не вторая казна Ситтори. Маршал теперь купит себе еще две-три армии и попытается нас отсюда выгнать. Нельзя допустить, чтобы Химара стала его живым знаменем? Ни за что!

По всем законам драматургии капитан Маэда должен был сейчас истерически расхохотаться. Всё стало на свои места, и каждая причина получила свое следствие. Он уже слышал про живое знамя. От генерала Найто совсем недавно.

— Что ж, — пробормотал он себе под нос, — теперь у маршала Еринды есть всё необходимое для…

— Капитан Яно!

Парень с капральскими нашивками (не Коико, того зарубила императрица) тащил за собой какого-то человека со связанными ремнем руками и орал на весь парк:

— Капитан Яно! Я тут какого-то мужика цивильного поймал! Вроде не желтоглазый! Его тоже в расход или как?

Пойманный мужик одет был длинное черное пальто, издалека походившее на арайнскую офицерскую шинель, но арайнцем он не был это точно. Он поднял седую голову и…

— Охренеть! А вы как тут оказались?! — ахнул особист.

— Попутным ветром занесло, — холодно ответил кинеримский посол Вайерд, моментально оценив обстановку. — Надеюсь, я не вовремя?

Светлые глаза его превратились в узкие щелочки, а на челюсти вздулись желваки, и поскольку Маэда уже знал характер посла, то ничего хорошего этот взгляд не сулил. Но, и вправду, как он оказался во дворце? Как долго? Что успел увидеть?

— Мое правительство будет обязательно поставлено в известность о произошедшем здесь инциденте…

— Вот непруха, — тяжко вздохнул капитан Яно и поднял с земли ситторийский меч. — Не повезло вам, господин Вайерд.

Один удар и он бы пронзил печень посла насквозь. Но Кай выстрелил первым. Прямо в вихрастый затылок особиста.

«Трибунал так трибунал», — окончательно решил он.

Липы пахли просто одуряюще, и воздух был пропитан этим мягким сладким запахом.

— И что вы сделали потом? — трагическим шепотом спросила Жи ё ль и затаила дыхание в ожидании ответа.

Чай, которым господин Маэда поил уже который час всю съемочную группу, тоже пах липой. Под пирожки с рисом и яйцом он шел на ура. За время этого интервью репортерша, наверное, поправилась на несколько килограммов, столько сладостей впихнул в неё хлебосольный хозяин дома.

— Как это что? Отправился под трибунал, конечно, — молвил господин Маэда и продолжил, сохраняя на лице выражение безмятежности. — Формально я отвечал за жизнь императрицы, я же собственноручно убил офицера Особого отдела. Получил по приговору пятнадцать лет лагеря и пожизненное проживание в колонии-поселении с поражением в правах. Отсидел же всего пять лет: два года пока не закончилась война, и еще три — пока шел Международный трибунал по Арайне. А затем меня отпустили на все четыре стороны. Но зато я там жену нашел. В соседнем лагере для перемещенных лиц. Она была ситтори по матери. Вернулись потом сюда, в дом деда, вместе и стали жить-поживать, наживать добро, рожать детей. Вот такая история, милая барышня.

— Но для всего мира вы так и остались убийцей императрицы Химары. Это так несправедливо!

Благообразный дедуля, в которого за прошедшие пятьдесят лет превратился капитан Маэда, усмехнулся в куцую белоснежную бороденку. Жи ё ль уже предвкушала, как шикарно он будет смотреться в кадре.

— Ну почему же сразу для всех-то? Кому надо, те давно всё знают, и в Арайне и у вас — в Ситтори. Родина меня честно реабилитировала, справку дала, что никакой я не военный преступник. А совсем даже наоборот. Ваше правительство мне уже лет двадцать пенсию платит. Небольшую, конечно, но все равно приятно. Я её не трачу, собираю внукам на учебу. А маршал Еринда, мир душе его, в свое время прислал медальку за особые заслуги перед республикой.

Ребята из группы переглянулись между собой. Великого Маршала принято было считать самой двойственной фигурой новейшей отечественной истории. С одной стороны, он освободил страну от оккупантов, а с другой — десять лет правил Ситтори как военный диктатор. Памятник ему поставили, но времена его правления старались в ситторийских СМИ обходить стороной.

Зрачок правого глаза у старика лукаво и немного неестественно сверкнул между отечных век. Господину Маэде недавно заменили пораженный катарактой хрусталик, что обошлось его семье отнюдь не дешево. Что означало: деда холили и лелеяли.

— Кинерим тоже в стороне не остался. Его превосходительство Вайерд очень много сделал для моего освобождения из лагеря. Кстати, внучка моя, Амэро, сейчас в их Политехническом в аспирантуре.

Перед этой поездкой в Арайну у Жи ё ль была командировка в Кинерим, к внуку Искрина Вайерда, полному тезке своего знаменитого деда, тоже дипломату. После услышанного, ей оставалось только пожалеть, что не дано писать беллетристику. Накропать бы роман про шпионскую сеть дворцовых поваров и тайный язык кулинарных символов, при помощи которого императрица держала связь с внешним миром. Жи ё ль показали даже знаменитую шкатулку, ключ от которой открывал винерфильскую банковскую ячейку. И часы императрицы, показывающие час пополудни. Семье Вайерд было за что благодарить арайнского капитана, это точно.