Джойс Оутс - Опасности путешествий во времени [litres]

– Доверься мне.

Довериться хотелось. Однако из памяти не изгладилась злая шутка про виртуальную реальность, куда помещают СИндов в бессознательном состоянии. Иногда я с воплями просыпалась по ночам, опасаясь, что Вулфман не соврал и он действительно агент САШ; а временами сама мысль об этом казалась смехотворной.

– В чем смысл жизни? – допытывалась я. – Что по этому поводу говорит психология?

– Психология – зеркало, в котором мы видим лишь свое отражение. Ни одна наука не объяснит тебе, в чем смысл.

В пренебрежительных высказываниях Вулфмана о кафедре чувствовалась затаенная обида – обида на тех, кто не пожелал продлевать с ним контракт и повышать в должности. Скорее всего, Айра прав – старожилы кафедры, в особенности профессор Аксель, не одобряли его идей, и в этом крылась причина немилости.

Вулфман решил заранее переправить наши пожитки на главпочтамт до востребования, Беркли, Калифорния. Полдюжины картонных коробок с вещами, книгами – аккуратно упакованные и отправленные почтой третьего класса.

– Но как нам улизнуть?

– Элементарно. Пойдем на прогулку в дендрарий – и не вернемся.

В итоге я сдалась. Немалую роль здесь сыграло трепетное отношение Вулфмана – он был само очарование, сама любезность, чего прежде за ним никогда не водилось. Исчезло его негодование и недовольство по поводу моего участия в акции протеста.

Наконец свершилось – я перенесла часть вещей (малую толику ненавистного барахла) в квартиру Вулфмана, где мы сложили их в коробки. Айра упаковал все на совесть, не пожалев скотча, и теперь наш груз мог выдержать любой натиск. После мы отволокли багаж на почту и отправили по указанному адресу.

Пока мы тащили коробки, надеялась ли я, что когда-нибудь открою их? Достану сложенную одежду, книги? Надеялась ли добраться до Калифорнии, где мы начнем все с чистого листа?

В дни перед отъездом меня переполняли эмоции. Я испытывала страх, но в то же время невероятный душевный подъем. Безрассудство боролось во мне со смирением. Нечто похожее происходило и с Вулфманом. Любые мои сомнения в успехе нашего предприятия Айра пресекал резким:

– Адриана, доверься мне!

Особенно пугала мысль нарушить Инструкции. Но куда страшнее было потерять Вулфмана и остаться одной в Изгнании.

Пусть я потеряла родителей, зато у меня есть Айра.

Тем временем его планы приобретали все более ясные очертания. По последним сведениям, нам гарантировали работу в исследовательском институте при Калифорнийском университете, где у Вулфмана водились друзья. Они же обещали добыть нам новые документы.

– Наш побег видится им весьма романтичным, – радостно сообщил Вулфман. – Разумеется, они понятия не имеют, кто мы на самом деле.

Девятнадцатого мая в восемь утра Вулфман ждал меня у входа в дендрарий. Мы оделись по-походному: спортивные костюмы, сапоги. Айра нацепил бейсболку.

– Главное – не привлекать к себе внимания, – втолковывал он. – Чем зауряднее, тем лучше.

За спинами у нас болтались рюкзаки. Вулфман предусмотрительно посоветовал запастись водой, провизией, сменной одеждой, теплыми носками. Еще он прихватил складной армейский нож.

Маршрут выглядел следующим образом: сначала пойдем обычным путем, но через две мили, на развилке, не свернем на дорогу, ведущую к кампусу, а отправимся по тропинке к сосновой роще, которая простиралась на многие мили вплоть до северной границы, примыкавшей к автостраде соседнего городка Сент-Клауд.

Вулфман все просчитал: в Сент-Клауде сядем на автобус до Миннеаполиса, оттуда автобусом до Денвера, штат Колорадо, доберемся до Сан-Франциско, а там рукой подать до Беркли. Он обзавелся расписанием и деньгами на билеты.

Быстрым шагом Айра устремился вглубь дендрария. Мне приходилось почти бежать за ним, чтобы не отстать.

В такую рань окрестности пустовали. День выдался облачный, прохладный, но ясный, без ветерка. Сердце у меня колотилось, как в тот недобрый час, когда в школу нагрянули офицеры полиции и директор с радостью выдал им Адриану Штроль.

Неприятное воспоминание. Вздрогнув, я вцепилась Вулфману в рукав.

– А мои родители? Увидимся ли мы когда-нибудь?

– Пожалуйста, не плачь.

Я даже не подозревала, что реву. Но почему внутри тогда все поет от неописуемого, безграничного счастья?

Мы шли к свободе. Не оглядываясь.

Университетский городок остался далеко позади. С часовни все слабее доносился колокольный звон.

Тропинка забирала вверх. Сосновые иглы устилали землю мягким ковром, однако подобие каменных ступеней, вытесанных самой природой, грозило вывихом лодыжки. Приходилось постоянно смотреть под ноги.

Подъем делался все круче, грозя стать почти отвесным, вертикальным, – выручали многочисленные окольные тропы, серпантином обвивавшие склон.

На серпантине мы неизменно оказывались рядом. Продвигались медленно – дорога напоминала спираль на раковине огромной улитки. Стоило Вулфману вырваться вперед, как особенности рельефа возвращали его ко мне. Я не отставала ни на шаг, стараясь не упасть под весом рюкзака.

Рюкзак, объяснял Вулфман, означает разницу между смертью и выживанием, он может спасти жизнь.

В кронах порхали похожие на белок птицы.

Дорога обрывалась у соснового бора.

Однако Вулфман упорно двигался дальше. Я следовала за ним по пятам.

Бесконечные деревья. Крутой подъем, словно взбираешься на огромную гору. Наконец, резкий спуск, ничуть не легче восхождения. Лавины камней катились у нас из-под ног.

Мы задыхались на подъеме, боялись оступиться на спуске, ведь двигаться вниз всегда опасно.

Солнце переменило положение и ослепительно било в глаза, от яркого света по щекам струились слезы.

Нас переполняло бесконечное счастье! Скоро мы выберемся из Вайнскотии!

Спустя шесть часов утомительного похода Вулфман издал удивленный, раздосадованный возглас:

– Не может быть!

Поначалу я не поняла. Потом увидела.

Шесть долгих часов скитаний по тщательно разработанному маршруту оказались напрасными. Вместо того чтобы привести нас к Сент-Клауду, дорога описывала круг – в результате мы снова очутились у входа в дендрарий, неподалеку от кампуса. А раскатистый звук был звоном колоколов на часовне.

– Невероятно… – пробормотал Вулфман.

Как ни горько осознавать, но мы вновь вернулись туда, откуда пришли, – тропинка предала нас, увела вкруговую. Мы взобрались на гору и спустились с горы, уверенные, что оставили Вайнскотию за сотни миль. Таинственным образом надежный путь с извилистыми серпантинами вывел нас назад – вопреки всем отметкам на карте!

Вулфман уставился на карту в попытке выяснить, где допустил ошибку. Однако единственная его оплошность заключалась в убежденности, что нам удастся покинуть Вайнскотию.