Эдвин Табб - Смерть — это сон. Белая вдова

— Так что сама понимаешь, — продолжал Ларри, — пусть хоть и несколько, может быть, нетрадиционным было твое рождение, ты такой же человек, как я, как и любой другой.

Она вся подалась вперед, сцепив ладони между коленок. Сейчас она была в шортах и рубашке, одежде, которая, казалось, была обычной для островитянок.

— Ларри, дорогой, я так тебе благодарна. Только все это — не знаю даже как поточнее выразиться — в общем, совсем меня ошеломило. Всю свою жизнь я, разумеется, только и слышала о Мэйне Корнмэне. Но узнать, что он является моим отцом, это уж…

— Он — великий человек, — сказал ей Ларри, — но я бы не советовал слишком уж на него полагаться, так же, как и полагаться на твою бабку.

— Я понимаю тебя, Ларри. — На этот раз она не отнеслась безучастно к его поцелую, но тотчас же оттолкнула его, дыша с некоторым трудом, как только он попытался было обнять ее. — Не сейчас, дорогой. Я уже говорила тебе, что весь день искала тебя повсюду. Бабушка была чем-то занята, найти ее мне не удалось, а все остальные, похоже, понятия не имели, где ты можешь находиться.

Так вот, Ларри, я обнаружила, какие ужасные вещи здесь замышляют. Эти женщины намерены погубить весь мир.

— Я знаю об этом, — сказал Ларри. — Как знает об этом и Корнмэн, а также еще несколько человек. И это будет сделать совсем не так просто, как они это предполагают.

— Завтра сюда должен прибыть большой самолет — гидроплан, — сделав большие, испуганные глаза, произнесла девушка. — Они намереваются забрать отсюда полученные в их лабораториях культуры бактерий и развезти их в свои многочисленные штаб-квартиры, размещающиеся по всему земному шару. Как только они это сделают, уже никто и ничто не сможет воспрепятствовать им.

— Понятно, — произнес Ларри, ужаснувшись при этом тому, как мало по сути известно ему о механизмах осуществления планов заговорщиц. — Завтра? — На какое-то мгновенье ему показалось, что даже мысли его остановились, ужаснувшись грозившей миру перспективе.

Ида схватила его за руки и взволнованно произнесла:

— Ларри, тебе нужно непременно бежать отсюда сегодня вечером и поднять тревогу. Ты — единственный, кто в состоянии это сделать.

— Только в том случае, если со мною будешь и ты, — не задумываясь, ответил Ларри. — Если ты думаешь, что я собираюсь оставить тебя здесь с этими… — голос его сник.

— Мне придется оставаться здесь какое-то время, — сказала девушка. — Во-первых, я стану только обузой для тебя, когда ты станешь осуществлять свой побег, тебе нельзя подвергать себя никакому неоправданному риску. А во-вторых, возможно, я и сама смогу что-нибудь сделать, оставшись на острове.

— Глупышка ты моя! — вскричал Ларри. — Ты хотя бы имеешь хоть малейшее представление о том, как поступят власти, как только узнают, что же здесь происходит на самом деле? — Тут он задумался, после чего добавил: — Я и сам этого не знаю, только догадываюсь, но что-то все мои предчувствия далеко не из приятных. Тебе нужно уходить отсюда вместе со мною.

— Там посмотрим, — произнесла Ида, после чего буквально растаяла в его руках. — Еще до того, как ты сказал мне о том, что я была… зачата естественным путем… я все равно так хотела… этого, твоей любви.

Ларри не знал даже, что и сказать. В этом таком обыденном признании девушки в любви было столько недосказанного вожделения, столько чувственности, которую не выразить никакими словами. У него не было ни малейших оснований сомневаться в искренности девушки. И тем не менее, ни время, ни место не казались ему такими уж подходящими для любовных утех, хотя любовные утехи были не совсем точным словесным отражением того, что пронеслось в голове у Ларри. Он замялся в нерешительности…

— Ларри, да не раздумывай же! — не без укоризны в голосе воскликнула Ида. — Ни на секунду! Конечно же, если ты меня не хочешь…

— Замолчи, дорогая, — сказал он и почти что страстно расцеловал ее. Губы девушки с таким же пылом встретились с его губами, она только чуть-чуть вскрикнула от восторга.

А затем, самым краешком глаза, он увидел Аделаиду Стивенс, спустившуюся вниз и стоявшую теперь у самых дверей.

— Извините меня за то, что помешала вам, — нарочито растягивая слова, произнесла Идина бабка. — Я сошла вниз только для того, чтобы сказать вам, что пора обедать. Кстати, я не сомневаюсь в том, что вам будет куда удобнее — да и мешать никто не будет — наверху. Но, как я полагаю, для вас же самих безопаснее будет пообедать вместе со мною.

Она повернулась и оставила их одних. Ида выпрямилась. Слезы катились по ее щекам, она все не переставала шептать одно и то же нараспев, как будто это была молитва.

— Будь она трижды проклята, будь она… О, будь она трижды проклята!

Обед в этот вечер, во всяком случае для Ларри, был молчаливым приемом пищи. Атмосфера его была откровенно натянутой. А позже, когда он попытался было открыть дверь спальни Иды, он обнаружил, что она заперта. У него не хватило мужества громко постучаться в нее и заявить о своем присутствии. Из головы его не выходила мысль, предоставится ли еще хоть когда-нибудь ему и Иде побыть наедине друг с другом.

Ровно в полночь Ларри спрыгнул из окна своей спальни на мягкую поверхность цветника внизу под ним и приготовился пуститься в сторону гавани. Он не очень-то надеялся на то, что ему удастся завладеть лодкой, пришвартованной к одному из пирсов, и совершить побег, но попытаться стоило.

Он очень многое узнал за этот день: узнал о лабораториях, где весьма квалифицированные специалисты-женщины, не покладая рук, трудились над приготовлением жутких культур болезнетворных микробов с целью ведения широкомасштабной бактериологической войны, узнал о наметках будущей организации управления настолько обезлюдевшим земным шаром, что несколько тысяч хорошо вышколенных и знающих свое дело амазонок легко с ним смогут управиться и приспособить для осуществления своих так далеко идущих целей, узнал о существовании подпольной радиостанции, которая, используя специальный код, внешне напоминающий обычные статические разряды, поддерживала непрерывную связь с агентами, разбросанными по всему миру. Что же касалось самой Иды — он очень болезненно переживал то, что покидает ее. Но поступить иначе он никак не мог.

Используя буйно разросшуюся вдоль дороги растительность в качестве прикрытия, он медленно пробирался к причалу. Пальмовые ветви, четкими силуэтами выделявшиеся на фоне освещенного луной неба, отбрасывали сказочной красоты тени на землю, но не такое у него было настроение, чтобы любоваться этой картиной. Чем больше он удалялся от усадьбы Аделаиды Стивенс, тем большее беспокойство овладевало им.