Эдвин Табб - Смерть — это сон. Белая вдова

Брэд кивнул.

— В таком случае двинемся дальше. Что вам сказали, когда вы ложились в Колыбель?

— Гм…

— Что вам сказали? Какие последние слова вы услышали?

— Я… — Брэд нахмурился, пытаясь припомнить. — Мне кажется, что-то вроде «Вам не о чем больше беспокоиться». Что-то вроде «Вам вскоре будет гораздо лучше».

— Вы в этом уверены? — с явным пристрастием спросил Мэйн. — Пожалуйста, постарайтесь быть максимально точны.

— Мне кажется… — нет! — Брэд вспомнил улыбающееся лицо, лишь слегка омраченное беспокойством. Доктор Линн пытался подбодрить его. Что же он тогда сказал? — Вот, вспомнил! Он вот что сказал мне: «Когда вы проснетесь, все ваши беды пройдут».

— Именно так и не иначе он выразился?

— Да, именно так.

— Понятно. — Мэйн облегченно вздохнул. Теперь он улыбался. — «Когда вы проснетесь, все ваши беды пройдут», — задумчиво повторил Мэйн. — Вы находились, разумеется, под воздействием обезболивающих препаратов. Ваш организм полностью расслабился. Умиротворенным был ваш рассудок. Вы были в наивыгоднейшем состоянии для гипнотического внушения. Ваше подсознание восприняло эти слова за чистую монету и когда вы проснулись, ваши беды прошли. У вас уже больше не было симптомов рака. Это стало возможным вследствие того, что первоначальная вспышка каким-то образом пригасла, деформированные клетки были ассимилированы организмом, ткани, не соответствующие генетической структуре, мало-помалу отторгнуты. Видите ли, Стивенс, все это крайне интересно. Имея в своем распоряжении достаточно продолжительный промежуток времени и методику сильного гипнотического воздействия, наверное, очень многого можно достичь.

— Но только не в моем случае. — Брэд не разделял энтузиазма, охватившего его собеседника. — И мне, в общем-то, все это даже как-то безразлично. Все, что я знаю — это то, что умираю от рака.

— В этом я с вами вполне согласен. — Мэйн снова занялся своим пациентом. — Наверное, первоначальный очаг сохранил свою жизнеспособность или даже возник еще один очаг, ожидающий той поры, когда появится возможность активизироваться. Вопрос этот относится к чистой теории. — Он вернул в папку все материалы, которые перед этим рассматривал. — Что ж, я доволен, что нам удалось хотя бы пролить некоторый свет на то, что случилось, Стивенс. Вы хотели встречи со мною еще по какому-нибудь вопросу?

— Постойте, — спохватился Брэд. — Я все еще хочу жить. Что можно для этого сделать? Может быть, стоит осуществить пересадку органов?

— Произвести замену пораженных раком частей тела? — Мэйн одобрительно кивнул. — Это можно сделать в любую минуту, но я обязан быть честен по отношению к вам. В вашем случае это связано с немалыми сложностями.

— Вопрос денег?

— Это — не моя епархия, — сухо ответил Мэйн. — Речь идет о чисто медицинском аспекте подобной операции. С самого начала возникновение у вас рака было обусловлено лучевым поражением, которое, можно так выразиться, засеяло ваш организм множеством злокачественных очагов. А вот теперь, для того чтобы пересадка органов дала благотворный эффект нужно преодолеть естественную сопротивляемость организма тому, что в биологическом смысле является для него чужеродным телом. Это достигается при помощи весьма интенсивного облучения. Теперь вам ясна возникающая при этом опасность?

— Да. — Брэд нащупал в кармане сигарету, закурил, находя некоторое утешение в ставшем для него привычным табачном дыме. — Облучение может способствовать появлению новых злокачественных очагов, и я могу оказаться точно в таком же положении, в каком находился с самого начала.

— Совершенно верно. И следует принять во внимание еще один немаловажный фактор. Мир сейчас стал совсем иным, Стивенс. Изменился биологический тип человека. Годы, последовавшие после Катастрофы, проделали огромную работу по искоренению некоторых характерных для людей вашей эпохи качеств и восприимчивости к определенным болезням. Диабет, гемофилия, эпилепсия нынче совершенно неизвестны. Только наиболее крепкие могли выжить в борьбе за существование. Это был период безжалостной выбраковки и закрепления новых качественных характеристик вследствие частых близкородственных связей. И все это происходило на высоком радиационном фоне с соответствующими мутациями. Короче говоря — может оказаться довольно нелегким делом отыскание подходящих для вашего организма частей тела.

— Однако их все-таки можно найти? Какая-то надежда на это имеется?

— Да, — признался Мэйн. — Но на это может потребоваться много времени — и обойдется очень недешево.

— Это мне понятно. — Брэд ощутил солоноватый вкус крови во рту и сообразил, что он прикусил губу. — Но, черт возьми, хоть какой-то шанс все же имеется!

Именно это и было самым для него теперь важным.

К огромным, всегда открытым настежь дверям Института Жизни вела необыкновенной ширины лестница, на ступеньках которой вполне можно было присесть всякому, кого не смущала твердость их или любопытные взгляды прохожих. Брэда не смущало ни то, ни другое. Всецело поглощенный только собственными мыслями, он присел на одну из ступенек и устремил куда-то вдаль отрешенный взор и, хотя и неплохо пригревало солнце, он никак не мог избавиться от того леденящего холода, который сковал его внутри.

Впереди его ожидала смерть.

Он всегда понимал, что рано или поздно, но умереть придется, однако сейчас все было совсем по-иному. Теперь, когда счет остававшейся ему жизни шел не на годы, а на дни, если не на часы. Он был в полном неведении в отношении этого. Зато он абсолютно точно знал одно. Без морфия он обречен на невыносимые предсмертные страдания — а морфия у него не было.

Институтский бухгалтер был непреклонен.

— Я очень сожалею, но ваш долг, поверьте мне, я нисколько не преувеличиваю, уже вырос до таких размеров, какие полностью лишают нас возможности дальнейшего предоставления кредита. А ведь даже несмотря на это, мы сочли возможным продолжение обследования вашего состояния и проведение консультаций.

— Это так благородно с вашей стороны.

— Даже поразительно. — Бухгалтер не уловил сарказма его замечания. — Только благодаря тому, что магистр Мэйн испытывает определенное чувство ответственности за вас, было достигнуто подобное соглашение, но за этот предел мы никак не в состоянии переступить.

— И мне придется влачить остаток дней своих в непрерывных мучениях?

— Разумеется, нет — мы же не дикари. В таких случаях, как ваш, эйтаназия проводится бесплатно. Ваша задолженность в таком случае… — Бухгалтер решил позволить себе даже пошутить немного. — Мы не можем выигрывать во всех без исключения случаях. Ведь верно? У каждой организации имеются определенные не совсем полновесные долги — ваш долг как раз один из таких. Как я полагаю, вам не захочется ждать очень долго. Так почему бы нам прямо сейчас и не определиться с датой проведения эйтаназии?