Эдвин Табб - Смерть — это сон. Белая вдова

— Судя по всему, произошел неожиданный и чрезвычайно бурный, взрывного характера, патологический рост тканей в по меньшей мере трех очагах, доселе ничем себя не обнаруживавших. Желудок, селезенка и нижний отдел кишечника в ужасающем состоянии. Боли должны быть необычайно сильными.

— Так оно и было. — Брэд сделал очередную затяжку, наполнил легкие дымом, выдохнул его. Он еще испытывал некоторую эйфорию после уколов морфия и немалую слабость после трех суток пребывания на больничной койке, которые потребовались для проведения исчерпывающей проверки. — И каков вердикт?

— Прогноз? Естественно, смерть.

— Когда.

— Очень скоро. — Голос Мэйна звучал ободряюще. — Организму не удастся долго противостоять нашествию подобных масс пораженных раком тканей. Произойдет, разумеется, полнейший разлад функционирования различных систем организма, но я не думаю, что это сможет длиться в течение достаточно ощутимого промежутка времени. Интенсивность болей, естественно, будет непрерывно увеличиваться.

— Мда, — сквозь зубы вымолвил Брэд. Он не забыл эти боли. И очень сомневался в том, что ему удастся стерпеть их. — И что же вы предлагаете?

— Эйтаназию, — без тени сомнения произнес Мэйн. — И, как я полагаю, нет смысла оттягивать ее проведение, если только, по каким-то известным вам одному причинам, вам не захочется испытать все, что вас ожидает, в полном объеме. Я не могу рекомендовать подобный подход. Опасность мучительной, наполненной тяжелейшими физическими и душевными страданиями смерти, смерти в результате неуправляемого процесса распада организма заключается в том, что, причиненная ею Смертная Травма настолько болезненна, что иногда становится невозможен Прорыв. — Он тяжело вздохнул. — Это как раз то, чего никак не могут уразуметь самоубийцы. Угроза изувечить себя вряд ли стоит того нового опыта, с которым они надеятся начать новую жизнь.

— Я не принадлежу к такого типа людям. — Брэд подался всем телом вперед, загасил сигарету, заговорил, глядя прямо в глаза Мэйну. — Когда я был воскрешен, я понимал, что я жив и невредим и к тому же еще исцелен. Вы и выписывали-то меня отсюда на основании такого понимания, а я согласился с выставленными вами счетами, будучи полностью уверен, что я умираю от той же самой болезни, которой я страдал еще тогда, когда меня положили в Колыбель. У меня такое впечатление, что кое-кто ведет не совсем честную игру со мной.

— Не понимаю. — Мэйн весь напрягся, чуя ловушку, которую готовил для него Брэд.

— По-моему, я был жестоко обманут. Вами. Институтом. Разве это теперь не ясно?

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Ее нарушил только негромкий звук, который издал ассистирующий Мэйну аспирант, несколько переменивший позу. Брэд уловил этот звук, но не удостоил своим взглядом парня. Для Мэйна не существовало угрозы физического нападения — он не нуждался в телохранителе, но Брэд все-таки задумался над тем, как часто впадают в буйство его пациенты. По-видимому, достаточно часто, это было очевидным — в противном случае не было бы необходимости в присутствии здесь аспиранта, внимательно наблюдавшего за всем, что происходит в кабинете шефа. Затем раздался тяжелый вздох Мэйна.

— В таком случае вы ничего об этом не узнали бы, — спокойно произнес он. — Я должен простить вам нанесенные мне оскорбления вследствие вашей неосведомленности. Вам не дано знать того, о чем вы сейчас говорите.

Брэд понял, что зашел слишком далеко и умерил свой гнев. Ведь он, по сути, можно сказать, плюнул в лицо королю. Или обвинил человека в том, что он подлец. Но все еще продолжал испытывать неудовлетворенность.

— Прошу прощения. — Он опустил взор на руки, не доверяя глазам. — У меня не было намерений обидеть вас чем-нибудь. Но вы в состоянии понять то потрясение, что пришлось мне испытать. Ведь я считал, что полностью исцелен. Когда я уходил отсюда, я нисколько в этом не сомневался. И вот на тебе…

— Понимаю. — Мэйн мог позволить себе подобную снисходительность. — Я принимаю ваши извинения.

— В таком случае, — твердо произнес Брэд, — попробуйте все-таки объяснить, что же со мной произошло.

— Объяснение простое. Когда вы уходили отсюда, у вас не было никаких признаков раковых заболеваний. Я уже упомянул о том, что нынешняя вспышка обусловлена оставшимися у вас очагами, находившимися в латентной форме. В этом случае, разумеется, не было никакой возможности их выявить.

— В латентной форме! — недоверчиво воскликнул Брэд. — Когда я ложился в Колыбель, у меня был быстро прогрессирующий рак желудка и нижнего отдела кишечника. Оперировать меня было уже бессмысленно — вот почему мое лечение отложили до лучших времен, когда появится возможность исцеления подобных случаев. А вот теперь вы совершенно спокойно заявляете мне, что вы не обнаружили никаких указаний на подобное состояние моего организма. Насколько же тщательным образом вы его обследовали?

— Самым тщательным.

— Вы в этом уверены? Элен и Карл, двое других моих современников, страдали лучевой болезнью. Время исцелило их. Уж не подумали вы, непроизвольно, по аналогии с ними, что и у меня было точно такое же заболевание?

Он перешел на крик. Понял он это только тогда, когда увидел, как поднялся аспирант и направился к нему, а также понял и то, что он должен был казаться человеком, переставшим владеть собой, который вот-вот начнет буйствовать. С твердым намерением убить и самому умереть в процессе умерщвления своей жертвы, подчиняясь непреодолимой необходимости в эмоциональной разрядке.

— Все в полном порядке, — спокойно произнес Мэйн, обращаясь не к Брэду. — Вернитесь на свое место.

Аспирант остановился в нерешительности, затем повиновался. Мэйн даже не взглянул на него, взгляд его был всецело прикован к Брэду.

— Мы в данном случае столкнулись с серьезной проблемой, — все тем же спокойным голосом произнес он. — С двумя совокупностями взаимоисключающих фактов. Предположим, что они обе соответствуют истине. У вас были совершенно явные симптомы обширного поражения организма раком на тот момент, когда, вы ложились в Колыбель. Я таких симптомов не обнаружил. Значит, произошло нечто такое, что привело к данному результату. Разумеется, существует весьма маловероятная возможность того, что ваш организм сам справился с этой болезнью и восстановил пораженные раком ткани. Такое иногда случается в условиях очень продолжительного периода полнейшего покоя. Но рак — это не болезнь в подлинном смысле этого слова. Это бурный и неудержимый рост нормальных клеток, оказывающий на организм не благотворное влияние, а наносящий ему вред. Это не заболевание какого-либо органа или нарушение химического процесса обмена веществ. Понятно?