Иннокентий Лаженицын - Носители. Сосуд [СИ]

— Ох зря ты так, — услышал я Страх внутри себя.

— Твой Страх мудрые вещи говорит, — Совершенный смотрел на меня очень недобрым взглядом.

— Я хотя бы честен по отношению к своему собеседнику. Неужели ты действительно считаешь меня таким идиотом, который готов поверить в сказки о спокойной жизни в Лондоне? Ты просто боишься, что я сопротивляться буду, — отступать уже не было смысла, и так слишком много было сказано.

— Ну что же, — Михаил вздохнул. — Я давал тебе шанс. Но вижу, ты не оценил моего широкого жеста и выбрал наименее приемлемый вариант для себя. Мне-то в конечном счете все равно. Я свою работу выполню, — сказав это, он встал с дивана. — В одном ты, конечно, дурачок, — он оправил свой пиджак, который замялся при сидении на диване. — Неужели ты серьезно думал, что главной мотивацией твоей поездки в случае отказа добровольно сотрудничать с нами будет физическая сила, примененная к тебе? — он посмотрел в мои глаза и ухмыльнулся. — Да, вижу, ты так и думал. Я уже не первое столетие работаю и с простыми смертными, и с носителями. Хоть ты и такой особенный, все же в тебе осталась эта тяга к самодеструкции и самопожертвованию. Именно поэтому мой запасной вариант стимуляции тебя должен тебе понравиться.

Он подошел к компьютеру и вывел на монитор трансляцию с камеры видеонаблюдения. Передо мной предстала небольших размеров комната без окна, с кроватью, столиком, раковиной и туалетом, на кровати сидела женская фигура.

Михаил наклонился над микрофоном, стоявшим на столе рядом с компьютером, нажал кнопку и произнес:

— Милочка, будь так добра, посмотри в камеру.

Девушка подняла голову на камеру, совершенный приблизил изображение, это была Лена.

— Узнаешь барышню? — с издевкой спросил Михаил. — Вообще, сколько удивительных стечений событий в этом деле. Ошибка Сивки с моргом, твоя неожиданная встреча с бывшей женой. А знаешь, что самое удивительное? — он откровенно потешался надо мной. — Пока ты развлекался со своей новой подружкой, Лена уже сидела тут и билась в истерике, не понимая, кто повинен в ее заключении в камере. А это был ты, ее бывший муж, который умер полтора года назад! — он фальшиво громко рассмеялся, смотря прямо в мои глаза.

Ненависть во мне закипала, и это Миша уже видел, мне даже казалось, что он специально меня провоцировал.

— Но знаешь, что самое интересное? — подойдя ко мне вплотную, спросил шепотом совершенный. — Я знаю, где твоя дочь, на которую тебе было наплевать последние полтора года, — прошипел он мне в ухо.

Это было последней каплей, я потерял контроль над телом.

— Пришло мое время! — услышал я слова Ненависти. В ту же секунду я оказался беспомощным наблюдателем всего происходящего вокруг, неспособным контролировать свое тело. Теперь у руля стояла она.

Михаил, не ожидавший такого поворота, успел лишь на пару сантиметров отступить от меня, когда Ненависть ударила его с нечеловеческой силой лбом в нос. Несмотря на мою безвольность, я почувствовал боль от удара, но совершенному было значительно больнее. От носа практически ничего не осталось. Кровь хлестала по его лицу, но он даже не заорал, лишь отшагнул на пару шагов. Миша был в явном недоумении. — Охрана! — успел он прокричать, прежде чем Ненависть нанесла удар кулаком ему в челюсть, я вновь почувствовал боль.

— Да, завтра будет все очень болеть, — подметил Страх, который также был наблюдателем всего происходящего. — Если нас, конечно, не убьют. Ох разошелся наш товарищ.

Ненависть действительно творила что-то невообразимое с моим телом. Она уже сидела сверху на поваленном совершенном и молотила кулаками его лицо, на месте которого уже было кровавое месиво. Нужно было отдать должное Михаилу, он был еще жив.

— Стой, — неожиданно выкрикнул Страх. — Сейчас убьешь его. Нам еще выбираться остюда, его силы нам пригодятся.

— Тоже верно, — Ненависть остановилась.

Совершенный отхаркивал кровь, стараясь не захлебнуться ей же. Сопротивляться он уже не мог, но его запасу прочности можно было только позавидовать.

— Подмога бежит, — подметил Страх. Я тоже слышал надвигающийся гул шагов из коридора, — давай быстрее.

Ненависть положила левую руку на сердце Михаила, а правую на голову. Мое тело стало наполняться энергией. Что-то подобное я уже ощущал, когда, еще будучи носителем, кормил свою ненависть, но это было в сотни раз сильнее. Я испытывал небывалый подъем сил. Тело совершенного неестественно выгнулось в судороге и резко обмякло, он был мертв.

Дверь в пыточную резко отворилась. Первым вбежал Николай, за ним вбежали неизвестные мне вооруженные носители. Их было не больше шести.

— Руки вверх, — успел прокричать Коля за секунду до того, как Ненависть дала мощный стазис, который парализовал всех окружающих нас носителей. Вся высосанная из Миши энергия была пущена на эту остановку времени.

— Все, что могла, я сделала, больше сил нет, — сказала Ненависть и вновь уступила мне контроль над телом.

Страх был прав — кулаки болели, костяшки были стерты до крови. Мое тело нельзя было назвать приспособленным к дракам, да и вообще каким-либо нагрузкам.

— Чего ждешь? Бежать пора, вечно они не простоят, — сказал Страх.

— Мне нужно найти Лену, — озвучил я свои планы.

— У тебя на это не больше пятнадцати минут, больше стазис их не продержит, — уточнила Ненависть.

— Серьезно? Ты даже не попытаешься его уговорить просто бежать? — с нескрываемым удивлением обратился Страх к Ненависти.

— Это бесполезно. Проще ему помочь в этом, чем тратить время на дискуссию, — резонно ответила она. — Тем более вся охрана уже тут. Я не чувствую присутствия других носителей, так что главное — быстро пробежаться по коридорам.

Не дожидаясь ответной реплики Страха, я вырвал из рук одного из застывших людей пистолет и побежал по коридору, громко зовя Лену и осматривая каждую комнату на пути.

К моему счастью, их помещение нельзя было назвать большим. Пробежав несколько обычных комнат, в которых царил обычный офисный интерьер, я оказался у довольно массивной приоткрытой двери.

За ней скрывался еще один коридор. Первая дверь направо была явной комнатой отдыха или комнатой охраны. Дверь в нее была распахнута, видимо, отсюда и бежала вся немногочисленная подмога. Телевизор был включен, были брошены недоеденные бутерброды и недочитанные книги. Все прочие двери в этом коридоре были закрыты с внешней стороны засовами, я кинулся к ним.

Открыв первую дверь, я обнаружил Люду, она сидела, опустив голову.

— Все-таки выбрался? — не поднимая головы, сказала она. — Михаил, видимо, мертв, — скорее утверждала она. — Видящий был прав. Ни разу на моей памяти носитель не убивал совершенного один на один. Пускай ты и Сосуд, но в тебе всего-то два чувства…