Иннокентий Лаженицын - Носители. Сосуд [СИ]

— Скоро он проснется? — спросил я в очередной раз про себя у жителей моей головы.

— Минут через пятнадцать, — ответила Ненависть.

— Ну и хорошо, — я вернул ему кошелек и документы на машину.

До конечного пункта оставалось совсем недолго, длительное молчание прервала Лена.

— Наверно, я сошла с ума, но может, зайдешь? — совершенно обескуражив меня, спросила она.

— Не думаю, что это будет уместно, а как же мама? Узнает же, — я был в некой растерянности. С одной стороны, я хотел повидаться с дочерью, но с другой — понимал, что это породит слишком много вопросов.

— Ты прав, — согласилась она, — сделаем иначе. Я зайду, посмотрю, отправлю маму в магазин или еще куда-нибудь, а ты зайдешь на несколько минут.

Соблазн был слишком велик. Последние полтора года я старался не думать ни о Лене, ни о Вере, и у меня это хорошо получалось, но сегодняшний день все перевернул. Я увидел жену, и сразу всплыли воспоминания, мне захотелось увидеть и Веру, посмотреть, как она выросла.

— Хорошо. Но если не получится, просто выйди и махни мне рукой, — согласился я.

— Ох не к добру все это, — вздохнула Ненависть.

Последние пять минут поездки показались мне самыми длинными, я мог думать только о том, что увижу дочь.

Мы подъехали. Это был обычный летний домик на шести сотках, вполне аккуратный и ухоженный. На улице никого не было, возможно, из-за того, что мы приехали в восьмом часу и все уже ужинали.

— Вот тут припаркуйся, — сказала Лена.

Она вышла из машины и направилась к калитке, которая была незакрыта.

Я же остался наедине со своими мыслями, если вообще можно было считать уединением хоть что-то, когда в твоей голове живут голоса со своим личным мнением.

Вспоминая рождение Веры, ее первые шаги, слова, я сам не заметил, как волны нежности стали меня накрывать все сильнее. Ненависть и Страх почему-то молчали.

Мои размышления прервала Лена, вышедшая на крыльцо и махнувшая рукой в знак приглашения в дом, а сама скрылась за дверью. Видимо, я не заметил, как теща ушла из дома, или же жена просто выпроводила ее во внутренний двор с подругой.

Я вышел из машины, из-за волнения меня била дрожь, во рту пересохло, я не представлял, как себя вести и что говорить.

— Соберись уже, — сказал Страх.

Он был прав. Нужно было взять себя в руки, учитывая, что я пережил за последние дни, волноваться из-за встречи с пятилетним ребенком было просто глупо.

Я поднялся на крыльцо.

Открыв дверь, передо мной предстала небольшая терраса с большими окнами, слева от входа находилась кухня, справа дверь в комнату. Интерьер был советско-дачный. Сразу вспомнились школьные каникулы на даче у бабушки.

— Мы тут, — услышал я голос Лены из той самой комнаты.

Хоровод мыслей в голове продолжался. Вчера вечером я еще развлекался с Юлей, сегодня вызволил из плена бывшую жену, в который она попала по моей же вине, и мне предстоит вновь увидеть свою дочь.

Жизнь летела слишком быстро и интенсивно, не давая возможности даже просто остановиться и задуматься, проанализировать, выстроить хоть какой-нибудь мало-мальский план.

С этим хаосом в голове я зашел в комнату.

— И снова здравствуйте, — веселый голос принадлежал Саве, который сидел на другом конце комнаты на диване, на его коленках сидела Вера.

— Папа! — радостно вскрикнула она и дернулась в мою сторону, Сава ловко ее схватил и посадил обратно к себе.

— Какая прыткая девчушка, — с улыбкой доброго дедушки сказал он, — подожди, сначала мы с папой поговорим, а ты посиди.

Я ничего не понимал, и видимо, мой взгляд выражал это понимание довольно явно.

— Не утруждай себя догадками, Елисей, — вновь обратился ко мне Сава. — Ты же должен понимать, что связей у нас много, а руки длинные.

Лена стояла в углу комнаты, потупив взор, она старалась не смотреть на меня.

Я сделал шаг в сторону Презрения.

— Не стоит делать опрометчивых ходов, — остановил меня Сава, — нам живым нужен только ты.

— Почему не схватили нас еще в Москве? — озвучил я довольно очевидный вопрос.

— Дык не знали мы, где ты, когда в Москве был, да и потом зачем? — удивленно спросил он. — Устраивать такую же потасовку, как англичашки? — тон вопроса явно был риторический. — Это непрофессионально и убивает нашу кормовую базу, а мое отношение к людям смертным ты знаешь. Ты мне лучше расскажи, как тебе удалось выбраться, вот ума не приложу, один носитель, пускай и Сосуд, обошел совершенного с неимоверным опытом. А судя по твоему виду, без кровопролития не обошлось, — подметил Сава.

— Помогли, — практически не соврал я.

— Кто же? — чувствуя некую лукавость в моем ответе, спросил Презрение.

— Друзья Сивки.

— Ну надо же, и отпустили? — хитро щурясь, продолжал он задавать вопросы.

— Они оказались куда благороднее, чем комиссары и англичашки, и уж точно честнее, чем такие предатели, как ты и Михаил, — мои слова ничуть не задели его.

— Значит, Михаил не удержался и раскрыл сразу всех, — усмехнулся он. — Юноша, меня такими провокациями не заденешь, о предательстве может переживать только предатель, а я лишь заложник обстоятельств.

— Что тебе надо? — перешел я к делу, поняв, что Саву мне не переиграть. — Я довольно сильно устал со всеми вами вести беседы. Ты и так знаешь, что выполню любые твои указания, учитывая данную ситуацию, так что давай не будем тянуть время.

— О как мы заговорили. Смотрю, со страхом ты уже справился, — он продолжал улыбаться. — Славно, что ты понимаешь и тебе ничего не надо объяснять. Вкратце действуем так: ты полностью повинуешься нам, а мы гарантируем полную безопасность твоей семье, и более того, финансовую помощь. Уверяю тебя, таких условий никто и никогда не добивался от комиссаров. Я очень постарался уговорить их, понимая, сколько еще людей мы можем поубивать, если попытаемся взять тебя силой.

— Согласен, — ответил я не задумываясь, вариантов у меня не было.

— Прекрасно, я всегда знал, что ты умный мальчик, — его улыбка всегда казалась искренней, что заставляло еще больше его ненавидеть, — в знак нашего сотрудничества я позволяю тебе обнять дочь, — сказав это, он опустил Веру с колен, — беги к папе.

Вера рванула через всю комнату ко мне. Я, как завороженный, опустился на колено и протянул руки навстречу ей.

— Вот это зря, — услышал я голос Стаха в голове.

В момент, когда мы с Верой обнялись, меня накрыло очередное наваждение, черные квадратики побежали перед глазами, слух отключился, единственное, что я успел сделать — упасть на спину, чтобы не придавить ребенка. И вновь темнота.

С каждым разом эти «путешествия» в себя проходили все легче и легче. Я уже понимал, что ждать, больше контролировал окружение.