Иннокентий Лаженицын - Носители. Сосуд [СИ]

— Ну значит, молодая еще?

— По нашим меркам — да.

— А твоему иностранному коллеге?

— Он совсем молодой, инициирован два года назад.

— Это он за два года так раскачался или сразу был такой горой мышц со взглядом убийцы? — с заднего сидения было хорошо видно, как спина канадца выступает далеко за пределы его кресла, наверно, ему было очень неудобно сидеть.

— Стероиды, — неожиданно канадец ответил мне на чистом русском языке, — интенсивный курс. Доза превышена в пять раз по сравнению с критической отметкой для обычного человека, плюс ежедневные четырнадцатичасовые тренировки и правильное питание.

— Классно, когда твой организм способен выдерживать экстремальные нагрузки и ты способен есть здоровую пищу круглыми сутками, не обращая внимания, насколько она гадкая на вкус, — подметил я. — Откуда такое владение русским языком?

— Мы знаем практически все языки, — ответила мне Людмила, — память поколений, как ты наверняка уже слышал. Каждый раз размножаясь, человек передает часть чувств своим потомкам, которые содержат всю накопленную информацию. Так что если чувству удается захватить тело, он в полной мере может пользоваться всей информацией, накопленной за все время существования нас как личностей.

— Интересная конкретика, — обратил я внимание на слова Люды. — Что значит существование вас как личностей?

— Изначально мы паразиты.

— Да по большому счету вы и сейчас паразиты, — не подумав, ляпнул я, чем вызвал гневный взгляд канадца в зеркало заднего вида, а Людмила даже повернулась ко мне.

— Паразит живет за счет другого существа, мы же полноценные личности, пускай и в чужом теле, — сдержанно, но жестким тоном пояснила она мне. — До появления общества совершенных, несколько сотен тысяч лет мы были паразитами. Любой процесс захвата тела пресекался извне простым убийством, что не давало нам возможности полностью овладеть им. Этот период нашей истории мы практически не помним, потому принято считать началом нашей истории день, когда чувство впервые полностью овладело человеком.

— Все же мы пошли все не от одного человека, как возможна память поколений? — решил я сменить тему паразитизма, чувствуя, что моим собеседникам она еще более неприятна, чем политика.

— Не будь максималистом, — упрекнула меня Люда, — это свойственно подросткам. Конечно же, не каждый из нас осведомлен так же, как и прочие, но мы всегда охотно делимся друг с другом важными знаниями. А ненужную информацию или малозначительную просто забываем.

— Разговоры — это хорошо, — неожиданно заговорил Александр. — Они позволяют узнать об оппоненте некоторую информацию и помогают наладить дружескую атмосферу, — мне не до конца было понятно, к чему он ведет, так резко сменив тему. — К сожалению, сейчас на это у нас нет времени. Незнание обстановки не дает нам права надеяться только на наши силы, везение и импровизацию. Нам нужен хоть какой-нибудь план действий.

Здоровяк был прав, хоть и непонятно, для чего нужно было столь многословно выражать свое предложение, которое можно было уместить в пару слов.

— Я так понимаю, нашего иностранного гостя, — кивнул я в сторону Александра, — никто в лицо еще не знает?

— Да, — лаконично ответила Люда.

— Нужно этим воспользоваться, — констатировал я очевидное. — Самое важное — максимально быстро определить, где находятся Лена с Верой, и устранить окружающих их носителей, или кто там будет у них в охране. А дальше уже просто выводить их.

— Мы уже поняли, что для тебя важна их безопасность, — вновь заговорил канадец. — Не нужно говорить нам очевидные вещи, это не план.

— Ну раз так, предлагай сам, — не то чтобы я обиделся, но мое эго было немножко уязвлено.

— Вот это верное решение, поддерживаю, — несмотря на их человеческий облик, совершенные не всегда понимали мои интонации. При этом те из них, кто долго прожил с носителями, тот же самый Сава, общались вполне адекватно, как нормальные люди. — В тебе достаточно много силы, — продолжил Александр, — это позволит тебе почувствовать носителей на гораздо большем расстоянии, чем они тебя. Скорее всего, у них есть штаб в какой-либо машине неподалеку либо в соседних домах. Сомневаюсь, что они находятся в одном доме с твоими родными, учитывая, что там еще твоя теща и ее подруга.

— Кстати, в понедельник я их там вообще не видел, — вспомнились мне события двухдневной давности.

— Скорее всего, их под каким-либо предлогом увели оттуда или же вообще держали в стазисе, пока происходила ваша встреча, не думаю, что она была долгой, — сказала Людмила.

— Не была, — подтвердил я ее догадки. — Интересно, что они рассказали Лене, и как объяснили Вере все происходящее, и как это теперь отразится на ней?

— Она еще маленькая, скорее всего, это будет преподнесено ей как сон, тем более вы были там вечером, — предположила Люда. — Тебя увезли, ее напоили успокоительным, а утром Лена убедила ее, что это все сон, потому что папочка давно мертв.

— Папочка для нее в затяжной командировке, — ее прямота иногда вызывала раздражение.

— Без разницы, скорее всего, только Лена немножко в курсе происходящего и то, скорее всего, накормлена ложью, комиссары в этом профи, — тем же тоном продолжила Люда.

— Можно я уже продолжу по существу? — перебил нас Александр. — Нам ехать осталось полчаса, а вы не можете дослушать план.

— Реки, — дал я ему слово.

— Ты определяешь, где их штаб, мы идем к нему, ты даешь мощный стазис, чтобы вырубило только носителей, а не нас вместе с Людой, — пояснил он для верности. — Пока они стоят без движения, восстанавливаешь свои силы за счет них. Одного носителя не трогаешь, желательно понять, кто из них координатор, он обладает наибольшей информацией, необходимой нам. Мы его обыскиваем, пока он без движения, на предмет всяких тайных кнопок, раций, гарнитур и прочего. Потом снимаем стазис и выпытываем всю необходимую информацию. По получению оной также забираешь его силы. Дальше, уже имея хоть какое-то представление о расположении агентов комиссаров, решаем, как действовать на месте.

— А если он соврет? — ткнул я на слабое место плана Александра.

— Да, тут загвоздка. Но как показывает практика, если человеку сломать палец, выдрать несколько зубов и попросить сказать правду, а в случае вранья пообещать поломать все остальные пальцы и вырвать остальные зубы, он с вероятностью 99 % скажет правду, — совершенно спокойным тоном ответил он на мой вопрос. — В любом случае операции такого рода всегда сопровождаются неожиданностями, и спланировать их досконально просто невозможно. Но если он соврет, я точно вернусь к нему и сделаю обещанное.

— Засим и порешили, — подытожил я.