Иннокентий Лаженицын - Носители. Сосуд [СИ]

— Когда буду уверен на сто процентов, что вы в безопасности и вам с Верой ничего не угрожает, именно тогда я исчезну из вашей жизни окончательно, — ответил я.

— Уважаемые! — прозвучал голос с улицы, он был мне знаком, но вспомнить его обладателя я не мог. — Поражен вашей грациозностью и скоростью, но все же настоятельно прошу, скорее даже рекомендую, покинуть дом с поднятыми руками. Вас окружают пятнадцать вооруженных людей, включая четырех снайперов. Вы будете схвачены в любом случае, но лишь вам выбирать, живыми или мертвыми.

Прослушав эту тираду, я сразу вспомнил обладателя столь неповторимого стиля общения, это был Восхищение, с которым мы несколько раз сталкивались в конторе и который приехал в квартиру Видящего.

— Давай стазис, чего ты ждешь? — обратился Александр ко мне.

Сконцентрировавшись, я выполнил указ совершенного. Время остановилось. Канадец взял на руки застывшую Лену и Веру, мы вышли на улицу.

Все пятнадцать носителей, окруживших дом, стояли неподвижно. Восхищение так и застыл с мегафоном у рта. От шума в некоторых домах включили свет, и были видны силуэты жильцов, с любопытством наблюдающих за происходящим. Комиссары уже перестали действовать скрытно, это говорило о том, что они начинают паниковать.

— Я знал, что ты вернешься, — услышал я голос Савы, он стоял чуть правее владельца громкоговорителя. — А они мне не верили. И даже сейчас, пока бежали задерживать вас, убеждали меня, что это попытки потерянных выкрасть твою семью следом за тобой, а не ты.

Раздался выстрел, пуля, войдя в зону стазиса, резко потеряла скорость и медленно плыла по направлению к Александру, он просто отбил ее ладонью.

Я подошел вплотную к Саве. Мне было интересно, буду ли я испытывать к нему гнев или ненависть, но чувства молчали.

— Удивительно, да? — заметил он мою растерянность. — Обладая столь большим количеством чувств, не говоря уже о тех мелких, которые по каким-то причинам остались тебе доступны, но ко мне ты безразличен.

— Возможно, потому что я считаю тебя лишь пустой пешкой в этих играх, которая вынуждена пресмыкаться, чтобы хоть как-то выжить в этом жестком, особенно для совершенных, мире. Ты понимаешь, что, несмотря на тело, ты остался паразитом? — задал я ему провокационный вопрос.

— Все мы в той или иной мере живем за чужой счет, — он пытался сделать вид, что его не задели мои слова, хотя я прекрасно видел, как ему это трудно. — Ты, например, многие годы питал свою ненависть, срываясь на родных. За которых теперь так бьешься, продолжая между тем делать их жизнь опасной и вряд ли приятной им. Но тебя это не волнует, ты просто хочешь жить и готов ради этого жертвовать свободой других, — он мастерски перевел разговор на меня.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что он просто тянет время? — вмешался в разговор Александр, который стоял чуть позади нас.

— Конечно понимаю, — ответил я ему. — Этого хитрого старика я хоть знаю и недавно, но уже хорошо.

— Я вам не собираюсь мешать, — Сава развел руками в недоумении. — Езжайте, мне с вами не тягаться.

— Тут ты прав, — сказав это, я сильно ударил его в живот, он упал на землю и принялся хватать воздух ртом. — К твоему счастью, у меня совсем нет времени, а то, даже несмотря на отсутствие каких-либо эмоций по отношению к тебе, я бы с удовольствием сотворил с тобой то же самое, что с Михаилом.

Даже если бы он что-то хотел сказать в ответ, вряд ли бы смог. Удар был очень сильный, обычного человека он скорее бы просто убил, Сава же остался в сознании, продолжая хватать воздух ртом и отхаркивая кровь.

Из-за угла на скорости вырулила Люда, мчась на машине в нашу сторону.

— Пока, Савелий, — наклонился я к нему. — Очень надеюсь, что в последний раз видел твою неприятную старую рожу.

Я положил руку ему на голову и сердце, восстановив всю потраченную на стазис и удар энергию, он все равно остался в сознании.

— Зря надеешься, — прошипел он.

Реагировать на его реплики дальше не имело смысла, Люда уже остановилась у нас, канадец клал Лену и Веру в машину.

Я сел на заднее сиденье рядом с семьей, совершенный занял место пассажира рядом с Людой. Она же, убедившись, что все в машине, нажала педаль газа, и мы, оставив за собой густые клубы пыли, дернулись с места. Были слышны еще несколько выстрелов, пули от которых даже не долетели до нас, видимо, так и оставшись в стазисе.

— Ой! А как мы оказались в машине? — спросила Вера, как только мы выехали за пределы стазиса и они с Леной вновь оказались во власти обычного течения времени.

— Это волшебство, — сдуру ляпнул.

— Наверно, это сон, как в тот раз, — продолжила дочь, — когда мне приснилось, что ты приехал сюда и еще был как-то дядя старый. Он мне не понравился, а потом тебя почему-то увезли, а еще я плакала.

— Это, доченька, точно не сон, а суровая действительность, — в разговор вступила Лена, которая явно не была рада меня вновь видеть, — но меня больше интересует, кто эти люди и куда мы едем.

— Да, пап, куда мы едем? — дочь взобралась ко мне на колени и обхватила мои руки.

— Вера, сядь нормально, я тебя пристегну, и так без детского кресла едем, да еще так несемся, — скомандовала жена. Нехотя ребенок слез с меня и уселся по всем правилам перевозки.

— Мы едем к моим друзьям, поживем у них некоторое время, — ответил я Лене и Вере.

— Я так понимаю, наше мнение тут роли не играет, — Лена с годами стала действительно жестче, хотя наверняка это была по большей части моя заслуга.

— Нет, — смысла юлить и лукавить не было, — если бы ты была в курсе всего происходящего, я уверен, ты бы поддержала меня.

— Не надо быть столь уверенным, — осадила она меня, — я уже не та Лена, а ты совсем не тот Елисей. Но я готова выслушать тебя, вдруг действительно это единственный путь для нас всех.

— Позже, — я не хотел что-либо объяснять при Вере.

— Ну ладно, мы люди подневольные, не нам условия ставить, — закончила разговор Лена.

Понять ее можно было, со мной всегда было непросто, но тогда я просто был локальным деспотом и тираном, а не человеком, который похищал ее с ребенком посреди ночи и увозил в неизвестном направлении.

Не один раз я задавал себе вопрос, почему Лена вышла за меня замуж и родила от меня ребенка. Эти мысли посещали меня и в моменты раскаяния, когда мы еще были семьей, и после смерти. Я никогда не пытался казаться лучше, всегда был вспыльчив и негативен ко всему окружающему меня, но что-то влекло ее ко мне. Хотя существует множество примеров несчастных семей, где жена держится за мужа-алкоголика, еще и содержит его, терпя от него побои и постоянные запои. Вся эта женская любовь была из области явлений, недоступных для понимания среднестатистического мужчины. Потому я решил завязывать думать об этом, тем более это все уже было дело минувших дней, наши нынешние отношения с Леной трудно было вообще назвать отношениями.