Святослав Логинов - Аристарх Бессмертный

— Не… Мы звонили туда, в магазин. Никто из наших водкой вчера не затаривался.

— Всё равно найдём. Если сердце в порядке, то никуда он не денется.

Изображение заморгало и погасло.

— Найдут, как же. — проскрипел Кащей. — На Ягиной тропе никакая собака след не возьмёт.

— Погодите! — опомнился Аристарх. — Как же так, я только сегодня заблудился. Обед, конечно, пропустил, но ужина ещё наверняка не было. А этот говорит про вторые сутки. Ночь-то куда делась? Темноты не было!

— Ты уверен? В окно, что ли, глядел, которого нет? У меня время по-иному течёт. Два дня! Могло и два года промелькнуть. Тому, кто бессмертен, на выверты времени внимание обращать не с руки. Станешь сам бессмертным — поймёшь. А пока знакомься: единственный мой и самый верный слуга.

По кровельному шиферу заскребли когти, и в отверстие под потолком протиснулась чёрная птица. Наверное, то был ворон, хотя бывают ли такие громадные вороны? Окажись он рядом, то пришёлся бы Аристарху по грудь. Ворон устроился на балке, скосил на Аристарха блестящий, как маслина, глаз.

— Прошу любить и жаловать! — возгласил Кащей. — Это новый царь: Аристарх Бессмертный! Служи ему, как мне служил, а я на покой уйду. Помереть мне никак, так хоть отдохну по-человечески.

На представление ворон не отреагировал, сидел, нахохлившись с презрительным видом.

— А сей — чёрный ворон. Имя носит заморское: Неве-Мор, что по-русски значит: Навья Смерть. Но зови его по иностранному, иначе обидится. Птица чудесная, смерти не знает, гибели не ведает. Он постарше меня будет. От живых людей ему ничего не надо, разве что глаз выклевать. Но для бессмертного царя, буде хорошенько попросишь, что угодно сделает. Дворцов строить он не умеет, а украсть что — это запросто. Углядишь в зеркале какое диво, скажешь: «Неве-Мор, птичий вор, принеси!» — и всё тебе будет. Даже если человека загадаешь. Взрослого мужика, особенно оружного, ему не охомутать, а детишек или девку красивую — всегда, пожалуйста. Но детишки тебе зачем? Своих нет, а Ивашек ты не ешь. Вздумаешь людоедствовать — запаршивеешь очень быстро, никакое бессмертие не поможет.

— Мне и в голову не могло прийти, — открестился Аристарх.

— Правильно понимаешь. Но это я так, на всякий пожарный случай предупреждаю. Вот с девицами — дело иное. Простых девок тебе не захочется, ты, всё-таки, царь, а настоящие красавицы, что и бессмертного взволновать могут, товар штучный, встречается редко и бывает трёх сортов: Марья Искусница, Василиса Премудрая и Елена Прекрасная. Первую по нужде можешь похитить и потребовать службу, ну, хоть жемчуг тусклый поновить. За работу обещай свободу и награду. Как она службу исполнит, не вздумай обмануть, раскаешься. Марья искусна не только работать, но и ловушки мастерить. Будешь царить не здесь, а в гнилом болоте главным жабом. С Василисой Премудрой вовсе не связывайся. Хуже нет, когда девка тебя умнее. Вот с Еленой Прекрасной, если сила мужская не иссякла, можно порезвиться. Только учти, у Елены Прекрасной всегда жених есть, она без этого не может, а он свою кралю искать отправится. Так ты за этим мордоворотом присматривай, народ дошлый, может пробраться путём нехоженым, о каком ни ты, ни я, слыхом не слыхали. Меча-кладенца ему, конечно, не добыть, кладенец у меня в ковровом зале на стене висит, но в нынешнем веке много иной дряни придумано. Притащит гранатомёт, полдома разнесёт, прежде чем ты с ним управишься. На него бы Змея Горыныча напустить, но помер Горыныч бездетным, оставил меня без защитника. Ты, ежели налево от придорожного камня ходил, должно кости его видел.

— Видел кости, — признался Аристарх. — Только какой же это Змей-Горыныч? У него ноги с копытами, вот такими, с мою голову.

— И что с того? Змей-Горыныч непременно с копытами должен быть и с хоботами. Вот ты сказки или, там, былины, читал? Хоть в одной видел такое: «Объявился Горыныч Змей, трёхголовый, бескопытный»?

— Не видел. — согласился Аристарх, который если и читал былины, то в таком нежном возрасте, что не запомнил ничего.

— Эх, люди, — вздохнул Кащей. — Ни ступить, ни молвить не умеют. Ну да ничего, пройдёт тысчёнка-другая лет, обучишься. А пока давай делом заниматься. Проси зеркало, чтобы показало, где лежит яйцо доброе, к делу пригодное. Да ты сперва заклинание скажи, а яйцо требуй опосля. Вот так. Видишь, какое яичко ладненькое? Такому сноса не будет!

— Взять его как? — спросил Аристарх, безуспешно царапая непроницаемую поверхность ногтями.

— Слуга у тебя на что? Царь ты или бродяга безродный? Цари сами яйца из-под гусыни не крадут.

— Оно разве гусиное? Я думал, куриное надо.

— Лошадь пусть думает, у неё голова большая. Тебе сказано: яйцо, а там — хоть крокодилье. Тебе приходилось крокодильи яйца есть? Вот и мне — нет. Так что радуйся, что досталось гусиное. И время зря не теряй, ты покуда ещё не бессмертный.

— Что делать-то?

— Ну, беда с тобой! И ты ещё удивляешься, что всё у тебя сикось-накось выходит. Учись, давай! Уйду на покой, некому подсказывать будет. Повторяй за мной: «Неве-Мор, птичий вор, принеси мне это яичко!»

Ворон снялся с насеста и канул за окно. Через минуту зеркало показало, как он пикирует на перепуганную гусыню, а ещё через минуту тёплое яйцо уже лежало в ладонях Аристарха.

Кащей выдернул из отворота мантии толстую ржавую иглу, какой только подмётки у сапог прошивать, протянул Аристарху.

— Коли!

— Что? — не понял будущий царь.

— Яйцо коли, да смотри, не расколи. Так коли, чтобы яйцо было колотое, да не расколотое. Понимаешь? Яйцо должно быть коленное, но не калёное. Калёным оно само станет с течением времени. Понял?

— Нет, — честно признался окончательно запутавшийся Аристарх.

— Бери иглу и проделай в яйце две аккуратных дырочки: тут и тут. Теперь понял?

— Понял. А зачем его колоть?

— Как ты иначе яйцо выпьешь? Ты, что, никогда в детстве сырых яиц не пил?

— Нет… Мне мама не разрешала. В сырых яйцах сальмонеллёз.

— Ты, никак, разумом повредился. Бессмертия хочешь, а куриной хвори боишься.

Кащей споро проковырял на концах гусиного яйца две крохотные дырочки, протянул яйцо Аристарху:

— Пей! Этого я за тебя сделать не могу. Бессмертие ты должен сам получить. Чтоб всё высосал — и белок, и желток.

Слизистое содержимое яйца с непривычки показалось ужасно противным. Даже прожаренную глазунью Аристарх не любил, соглашаясь, в крайнем случае, на омлет, а тут — сырое яйцо, к тому же, гусиное, каковое Аристарх и вовсе полагал несъедобным. В общем, ассоциации были самые непищевые, так что с трудом удавалось удерживаться от тошноты. А другие, если верить рассказам, пьют свежие яички и похваливают. Им обретение бессмертия было бы не в тягость.

— Всё, всё высасывай, до конца! — понукивал Кащей. — Слегка бессмертным быть не получится.