Дэвид Кепп - Ниже нуля [litres]

Не важно, что это 4К, LED, или Ultra, или им подобное дерьмо: вы могли где угодно взять почти такой же телевизор за полцены с картинкой не хуже, чем у этих новинок. По условиям сделки выручку делили пополам, то есть той ночью за свои труды Гриффин получал всего лишь жалких шестьсот баксов. Чуть больше, чем аренда ячейки, где «Самсунги» пылились пять месяцев. По крайней мере, он избавится головной боли.

А сейчас он был злой как черт. За последний час он, должно быть, звонил мелкому ублюдку Кексу раз десять, сказать, что едет сюда с Серьезными Ребятами, и парню лучше свалить подальше и не видеть того, чего он видеть не должен. Но мелкий козел не отвечал. Впрочем, сообщение он получил: когда Гриффин остановился у двери, то заметил, что стойка регистрации пуста.

Однако, посмотрев на стену, он замер с ключом в руках. Его и без того выпученные глаза стали еще больше.

Там была дыра. Две, если точнее, здоровые, метра полтора.

Проломы в гипсокартоне.

Лысая голова Гриффина мгновенно стала пунцовой, к лицу прилила кровь.

– Что за фигня , урод , что за фигня, что за фигня?! – заорал он.

Он провел картой по считывателю, дверь открылась, и Гриффин ворвался внутрь.

Ссутулившись, как боксер перед ударом, он подбежал к столу, ошарашенно взирая на стену.

Айронхэд последовал за ним.

– Вау, что тут у вас происходит? Чем ты вообще здесь занимаешься?

– Я собираюсь порвать его, вот что! Что за фигню он устроил в том месте, где я делаю гребаный бизнес?

Седрику и Мусору все показалось забавным. Айронхэд перепрыгнул через ресепшен, заинтересованный мигающими огоньками.

– Ого, здесь куча всякой электроники и еще какого-то дерьма!

В помещение ввалился Стивен Фридман, трезвый и сочувствующий приятелю.

– У тебя, похоже, проблемы с персоналом, Дэррил.

Гриффин ненавидел Фридмана, в основном за то что только он называл его христианским именем.

Он вытащил телефон и ткнул толстым пальцем в экран, чтобы позвонить Кексу, но из фойе раздался нетерпеливый голос Рева:

– Мы идем или как?

Ладно, уродца он убьет позже.

– Да, сюда, – Гриффин зашагал ко входу в хранилища, снова вставил карту.

Ворота, жужжа, поднялись, и они отправились внутрь.

Пока они с шумом брели по коридору в глубину здания, Куба услышала что-то слева и обернулась.

Они свернули в другой коридор, и ей показалось, что она кого-то увидела. Явно не охранника, а одутловатого парня в тесных джинсах и рабочей рубашке, испачканной в чем-то зеленом и натянутой у пуговиц на животе, словно он недавно набрал вес, но не стал покупать новую одежду.

Он смотрел на их процессию, и до него еще оставалось метров тридцать.

Их глаза встретились, и она нашла его внешность приводящей в замешательство, лицо – таким же опухшим, как и остальное тело, а взгляд – чересчур напряженным.

Они таращились друг на друга пару секунд, а потом он проковылял мимо и скрылся за очередным углом.

Но, похоже, он двигался параллельно, причем в том же направлении, что и они, как будто преследовал их.

Куба – в ней не было ни грамма латиноамериканской крови, но она жить не могла без ропа вьеха [13] Кубинское мясное блюдо с гарниром из овощей. – удивилась.

Что этот странный чувак забыл в четыре утра на складе самообслуживания?

Она поспешила догнать остальных.

Трини выключила фары, когда они находились за половину квартала до складов, и бесшумно припарковалась на пригородной улице.

Роберто, который знал ее достаточно, чтобы не задавать вопросов, только если речь не шла о важном и срочном, очевидный вопрос все-таки задал.

– Куда мы идем?

Она заглушила двигатель, расстегнула сумочку и шарила в ней, пока не вытащила маленький круглый кожаный мешочек.

– За номером семь. – Она вылезла из салона, оглядела пустынную дорогу и направилась куда-то, стараясь не попадать под свет редких уличных фонарей.

Диаз выбрался наружу, осторожно закрыл дверцу и догнал Романо.

Он ничего не сказал, просто шел рядом, пока она считала дома. Свет везде был потушен, ни один нормальный человек не бодрствовал в такой час. Трини замерла перед милым двухэтажным коттеджем и прямо по газону ринулась к нему, но вовсе не к парадному крыльцу.

Очутившись на узком участке, отделяющем этот дом от соседнего, женщина опустилась на колени на бетонную плиту перед дверью и, положив рядом кожаный мешочек, развязала его.

– Посвети мне.

Роберто вытащил брелок с крошечным фонариком «Мэглайт», нагнулся и щелкнул кнопкой. Яркий луч озарил целый набор отмычек: штук шесть металлических инструментов разных форм и размеров.

– Ключи забыла? – прошептал он.

Трини не ответила. Чем меньше он знает, тем лучше, поэтому она предпочла промолчать. Она скользнула пальцами по торсионному гаечному ключу и «оффсету», осмотрела замок и выбрала L-образную насадку. Вставив ее в замок, она начала поворачивать, прислушиваясь.

Роберто огляделся вокруг и спросил ее с легким раздражением:

– У тебя точно не было плана получше?

– Тридцать лет работает, разве нет? – Она продолжала вертеть отмычкой в замке, но ничего не добилась, вытащила ее и вставила «оффсет» с бриллиантовой огранкой наконечника. – Единственный геморрой был с переездом. Полтора месяца пришлось изощренно врать, чтобы убедить их позволить уложить в подвале мои… Готово!

Замок лязгнул. Трини аккуратно повернула его отмычкой. Дверь приоткрылась.

Романо спрятала инструменты, быстро завязала мешочек и, выпрямившись, сунула его сзади за пояс. Взглянула на Роберто, ожидая благодарности, но, ничего не услышав, пожала плечами. Некоторым никогда не угодишь.

Трини ступила внутрь, Диаз – за ней.

Они очутились на просторной кухне. Наверное, дом принадлежал большой семье. Даже в темноте было видно стол, заставленный бутылками с оливковым маслом, специями, недочитанными книгами, тетрадками и разным пластиковым мусором.

Романо кивнула, и Роберто последовал за ней.

Трини остановилась у стены, на которой висела доска с детскими рисунками, лентами, планами и записками. Женщина нашарила скрытую ручку, повернула ее и отворила дверь.

– Не посветишь?

Роберто направил свет своего маленького «Мэглайт» куда-то вперед и увидел лестницу, ведущую в подвал. Они спустились вниз. Диаз освещал Трини дорогу, пока они шли мимо видавшего виды дивана, навсегда разложенного сломанного шезлонга и бильярдного стола – к другой двери в дальнем конце помещения.

За ней оказалась недоделанная кладовка.

Диаз решил, что семья жила в этом доме довольно давно, да и детей у них, похоже, несколько, причем самого разного возраста, поскольку тут хранилась куча вещей: от самокатов Big Wheel до старых лыж.