Дейвид Бриттон - Трилогия Лорда Хоррора [litres]

Он покачнулся и глянул вниз на карлицу плывучими острогами глаз, а его руки-бараньи-окорока бесцельными поршнями выбрасывались назад. Вскоре он познал кастет Ля-Тумбы, ее кольцо со Звездою Давида, чмок ее губ, что целовались, как сырая рыба, свинячью щетину на тылу ее ладони. И нырнул он, сев куклою чревовещателя, заглядевшись в бездонный провал. Откуда-то слышал он, как орешник деловито нащелкивает макадамией.

– Ну вот, пожалте, – произнес Менг. Хер его подскочил вверх, как ручка счастливого младенца. С мрачною зачарованностью он на него уставился.

К конюшне Хоррора вела прочная солома, и тропа к серебряной ракете похрустывала под множеством сапог, спешившим к торжественному запуску. Крики шатрового аукциониста Хорька, наряженного в лучший свой сюртук, курившего дорогую манильскую сигару, неслись по ветру над Экером к черным масляным водам Стикса.

Поперек Менгова живота взад-вперед лениво колыхался шишак размерами со стиснутый младенческий кулачок.

– Хо! Качай-ка штукой! – нараспев выкрикнул Менг. Он ощутил, как липкая жидкость вспрыгнула в нем и сбежала вниз по его вытянутым ногам. Только не прежде ебического времени, подумал он.

Вокруг оглоушенного получеловека колыхалась экосистема. Казалось, он видит, как деревья Биркенау изгибаются вовнутрь и достигают общей фокусной точки где-то посреди его носа. Ночное небо пошло шквалом пантонных красных тонов. У ног его раскололась земля. И вот уж корень мандрагоры, что вкусом как торф, вбивается в глотку ему шоколадкой-крохотулей, у кого вся ладонь в елозящих угрях.

Это не со мной, отвлеченно помыслил он, жестко прикусывая корень.

– Бляяяаааа!.. – Вой, сорвавшийся с уст Менга-мученика, ревом прокатился по небесам, меж тем как в ближайшей пылающей огневой яме шестеро мертвых цыган взвились на дюжину футов в воздух. В тот краткий миг перед тем, как отключиться окончательно, Менг осознал, что он чуть сам себя не кастрировал.

– Кому зачтется? – сказал Экер, подтягивая к устам «Удачную подачу». – Ты получишь свою, блядь, собственную страницу на «Радио Раз-колбас», коли вот так вот станешь уссываться.

Карлица осклабилась падшему Менгу, отправив ему на макушку разочарованный клубок заварного крема с креветками.

– Крепости в его конституции никакой, а? – Ля-Тумба явно была фрустрирована.

Кровь и клочья жеваной плоти сочились у Менга из опущенных углов рта.

Экер равнодушно пожал плечами. Пусть глупая ебучка сам разбирается со своими проблемами.

– Судя по тому, как он тут по всем лагерям расхаживал, я было решила, что он человек действия. – Ля-Тумба уселась на свою корзинку ормов, не сводя глаз с бессознательного получеловека, и плотные ноги ее были широко расставлены. Экер отвел взгляд от красного кончика ее вздетого клитора.

– Действие преходяще. – Он затянулся сигаретой. – Всего лишь движенье мышц.

– Так в ятой его мышце нет никакого, нахуй, движенья, жалость-то какая. – Она взмахнула ногою так, чтобы крепко приложить безвольно болтавшуюся голову Менга.

Ей улыбнулся какой-то прихвостень в туземном костюме, перед ним – крупный тамтам, а вокруг шеи обернулась змея.

– Сунь ему, Нефертити, – крикнул сахиб с ним рядом.

– А ты мене горячу тошку наколешь, енерал? – Она с надеждою глянула на Экера.

– Не в этом воплощеньи, – твердо ответил Экер. Никаких ему вадемекумов с секс-инструкциями. – Обратись в Бухенвальдский зоопарк.

Она повернула голову, казалось, не расслышав, что он сказал, и лицо ее было черно, как сама ебанина. В воображенье к ней вползла кипучая фейская тварь. Одержимый грубо эротичною и могучею природой, Клаус Барбье еще и обладал волей навязывать ее остальным. Фигура в грезах у нее на нее надвигалась. Мечтательно вздыхая, Ля-Тумба позволила коренастым своим ножищам оседлать землю, стопы вкопались в нее в ярде друг от друга, и нагнулась, изготовившись принять в себя вечно жаждущего Лионского Мясника.

Тут-то Экер ее и оставил, весь окутанный заблудшими снопами пагубного лунного света, таинственными и надлунными, а меж тем, что вполне уместно, транзистор у нее ревел «Мэкки-Ножа» Курта Вайлля в исполнении Бобби Дэрина.

– Вот из чего наши сладкие сны, – спасовал Экер. Ракетный корабль начал приподниматься от своего портала.

Луна плыла под всеми парусами, отбившись от облаков, являя белые плоды, что в изобилье росли по Млечному Пути.

– 20 мая 1990 года. Вот этозаебись неделя была. – Экер поправил на себе очки для чтения с линзами-гальками. Пристукнул по открытой книжке, покоившейся у него на коленях: «Пурпурная книга мертвых, покойные за 1990–1999 годы». Со знанием дела кивнул. – Здесь говорится, что от нас съеблись два урода. Сэмми Дейвис-младший и тот пиздюк, который Маппетов делал.

– Должно быть, у боженьки встал, – отвлеченно согласился с ним Менг. Он разглядывал рисунки в самиздатском журнале «Обнимашки: официальный орган Британской ассоциации плюшевых мишек», но картинки косматых медвежат, взбирающихся на деревья, стимулировали его собственный орган. Требовалось отвлечься. Он прополоскал рот из стакана джулепа со льдом и «Вимто» и засунул себе в панталончики с полдюжины кубиков льда. От его промежности повалил пар. – Сколько нам, блядь, еще ждать?

В их маленьком номере в гостинице «Чопитулас» было жарко и влажно. Мебель старая, и даже окну, открытому на Саут-Рэмпарт-стрит, не удавалось развеять духоту.

– Пока нам дымом не просигналят.

Экер смирился и отложил книжку на колченогий плетеный столик. Как и брат, он был встревожен. Они провели в Нью-Орлинзе уже неделю, и покамест ничего из увиденного им онельзя было истолковать как посланье от Хоррора.

– И когда же это, ять, случится? – Менг прихлопнул крупную муху. Раскрыв рот, он закинул насекомое прямо себе в глотку. – Если не обеспокою тебя вопросом.

Экер покинул кресло и прошелся по комнате.

– Когда Вседержитель своему большому пальцу нос натянет. – Он порылся в братниной аптечке. Внутри болталась натуральная гора баночек, пузырьков, пакетиков, тюбиков, мазей и пилюль. – Отчего это в каждом городе, куда б мы ни заехали, тебе обязательно нужно опустошать местные аптеки? – Он счистил маслянистую дорожку засохшего стюдня радости, протекшего сразу из нескольких тюбиков. Стюдень пристал к ребру его ладони. – И у тебя никогданет запасного кокса.

– Чего? – Менгово чело собралось складками. – Минуточку, Песьехуй! Ты только погляди, какая куча. – Он показал на траншею за окном – ящик для растений, где в диком изобилье произрастали морковка, картошка, клубника и разные травы. В торфянистой почве торчал знак на леденцовой палочке, гласивший: «Природный огородик Экера». Менг презрительно фыркнул.