Василий Криптонов - Последний звонок. Том 1

Хм, а это что? На одной из полок, загораживая серию «поэты Серебряного Века», стояли в ряд открытки. Похожие на ту, которую бросил на стол Петя. Та же виньетка: «Тебе, любимая!» А написанные от руки цифры — разные. И имена разные.

1 — Алена

2 — Оля

3 — Настя

4 — Мирослава,

— прочитала я. И «5» — вот, на столе.

Юля. Тебе, любимая…

Мне не нравились эти открытки. При всем скептицизме по части предчувствий, знамений и прочей женской интуиции. Вот не нравились — и всё! И портрет на стене не нравился. И цветы с лампадкой перед ним — как будто жертвенник. И взгляд у девушки безумный. И вообще…

— Смотри. — Я указала на открытки «Пете».

Он оторвался от мельканий в мониторе — изображения сменяли друг друга с бешеной скоростью. Обернулся, скользнул пустым взглядом по открыткам.

— Все правильно. — И снова отвернулся.

— Что «правильно»? — Я подошла ближе. — Что это за имена?

— Имена девушек, покончивших с собой, — прежним скучным голосом поведал «Петя». — Год назад, два года назад, три и так далее. В один и тот же день. Сегодняшний.

Наверное, за последние сутки произошло слишком многое. Иначе я бы сейчас такой дурой не выглядела. Вспомнила бы те обрывки разговоров Брика с Димой, к которым старалась не прислушиваться.

— Он сам… Эти девушки… Харон — это ведь проводник в царство тьмы, так? Это он их заставлял?!

— Скорее завлекал. Решение каждая принимала добровольно.

Алена… Оля… Настя… Мирослава… Ослабли ноги, я опустилась на диван. Вспомнила истерику, которую закатила Диме перед его отъездом, и сама себе захотела врезать. Тогда все эти «суицидности» казались чем-то далеким и надуманным, но теперь…

— Так нельзя. Надо что-то делать.

— Гениально, — не оборачиваясь от монитора, проскрипел «Петя». — Я несколько часов пытаюсь донести до тебя эту информацию. Но вашему виду, чтобы в чем-то убедиться, непременно нужно потрогать это «что-то» руками.

— Где Юля? Ты выяснил?

— Если бы выяснил, мы бы здесь не сидели. Юля «на тропе»: Харон называет это так. Он зажигает светильник, — «Петин» указательный палец ткнул в лампадку под портретом, — в момент, когда жертва встает «на тропу» — начинает бессмысленные кружения по городу, подчиняясь командам. В итоге эти кружения выведут ее к месту совершения суицида.

— Где это место?

— Повторяю: не знаю. Локации меняются, способы самоубийства тоже. Алена вскрыла вены дома. Оля повесилась в школьном спортзале. Настя ввела смертельную дозу наркотиков на концерте рок-звезды. Мирослава…

— Хватит! — Я вскочила. — Ты понимаешь, что он псих, этот Харон? Его надо остановить! — Выведенные чертежным почерком имена смотрели с открыток, будто бы прямо на меня. Я сгребла открытки с полки. Ткнула «Пете» в лицо, словно доказательство: — Это… это надо прекратить! Давай звонить в полицию.

— Нет, — отрезал «Петя». — Ты не будешь никому звонить. — Наклонил голову, посмотрел на открытки.

Рука ныла до сих пор. Я опустила глаза.

— Звонить в полицию бессмысленно, — повторил «Петя». — Даже если они поверят, что в смертях предыдущих девушек виноват Харон, пройдет время. А времени осталось мало. — Он бросил взгляд на монитор — там по-прежнему бешеным калейдоскопом мелькали статьи и картинки. — Пять часов и сорок семь минут.

— И как тебе в голову пришла подобная чушь?

— Ты хотел, чтобы я с ним договорился — я с ним договорился. И, кстати, когда ты просил, стоя на коленях, у тебя не было такого надменного выражения лица.

Небо заволокло тучами, когда на трех машинах мы подъехали к дому, в котором остановились. Мы с Бриком — на «Крузере», Элеонора выторговала себе Машу — наверное, им было о чем поговорить в пути. А последним — торжественно, будто катафалк — во двор вплыл черный «Крайслер». Я тревожился, как бы он не потерялся по дороге, но Харон воспринял аферу всерьез. Либо ему просто наплевать, как провести остаток дня.

Вспомнился робот из первого эпизода «Футурамы»: «Ну, больше у меня на сегодня дел нет — пойду, убью себя!» Я вспомнил даже, как и когда смотрел этот эпизод. В другом районе города, в однокомнатной квартире. Ноутбук стоял на кухонном столе, мы с Жанной ужинали. Костик спал в комнате. Последние светлые дни.

— Рад, что ты находишь в ситуации что-то забавное, — буркнул Принц, заметив мою улыбку.

— А что, собственно, не так? Ты в школе учил меня получать удовольствие от каждого нового опыта, даже если это — мордобой. Чем тебе спиритический сеанс не новый опыт?

— Ты ведь разбираешься в машинах? — ни с того ни с сего спросил Брик. — Полагаю, должен, раз столько лет с ними проработал. Как насчет разобрать до винтика «Крузер», «Крайслер» и «Пежо», а потом с закрытыми глазами собрать обратно, да так, чтобы работали? На всё про всё — пять часов, иначе умрет самый дорогой тебе человек. Постарайся получить удовольствие от нового опыта.

Я промолчал, а Брик, пожужжав спиннером, добавил:

— В школе я мог смоделировать лишь одну ситуацию, в которой негативный опыт будет фатальным — стычку с Разрушителями. Сейчас все сложнее.

Обе задние двери открылись одновременно, и на сиденье упали Маша и Элеонора.

— Сейчас ливанет, — сказала Эля. — Так что будем делать?

— Вызывать духа, — проворчал Брик.

— Тебя, урод, я не спрашивала. Дим?

— Вызывать духа, — пожал я плечами. — Устроим Харону свидание с женой. Если все пройдет успешно, то мы получим Юлю, живую и здоровую.

На последних словах голос мне изменил. Я вспомнил Жанну, вспомнил ее взгляд. Что если она погибнет в ту секунду, как «мы получим Юлю»?

Я вздрогнул, ощутив на плече ладонь. Оглянулся — Маша.

— С ней все будет хорошо, — тихо сказала она. — Я верю.

— Ты про кого?

— Про всех. — Убедившись, что я ее услышал, Маша убрала руку, посмотрела на Брика: — Ты ведь говорил, что призрак не может ничего нового — ни простить, ни понять. Так какой смысл? — Говоря, Маша пыталась разглядеть крышу «Крайслера», запарковавшегося через два места отсюда. Харон оставался внутри.

— Именно поэтому я вас и позвал. — Брик повернулся. — Нам понад…

— Что ты сделал? — перебила Элеонора. — Мы, вроде как, сами пришли.

— Да? — Брик поморщился. — Ну, почти сами, да. Не важно…

Для Элеоноры, однако, этот момент оказался принципиальным. Стремительная, как рыжая лиса, охотящаяся на мышь, она взяла шею Брика в мастерский захват.

— Сейчас, сучонок, я буду долго и с удовольствием выцарапывать тебе глаза, — сообщила она. — Какой тебе больше надоел — левый или правый?

— Доверюсь твоему вкусу, — прохрипел Брик.

Элеонора в ответ усилила захват, зашипев. Такой яростной я не видел ее никогда.

— Эль, перестань, пожалуйста, — попросила Маша.