Рэй Брэдбери - Полуночный танец дракона [litres]

За завтраком он был готов съесть целого слона. Норма потрогала его лоб и ахнула:

– Надо же – все прошло!

– Прошло? – переспросил он, поддевая на вилку яичницу с беконом.

– Температура прошла. Ночью ты был как печка. А теперь вон голодный как волк – метешь все подряд. Ну и ну…

Он посмотрел на свою пустую тарелку.

– Кажется, да… – сказал он. – Извини. Доставил я тебе ночью хлопот.

– Да ладно, не бери в голову… – улыбнулась Норма. – Не могла же я дать тебе умереть? Смотри-ка, уже девять. Давай быстрей. А что у нас с телефоном?

Он замер в дверях.

– С телефоном?

– Розетка, что ли, сломалась? Может, вызвать мастера?

Он посмотрел на телефон, который с ночи валялся на полу.

– Да нет, не надо, – сказал он.

В полдень, сидя у себя в кабинете, он достал из кармана мятый листочек.

– Тупость какая-то… – пробормотал он.

И опять набрал этот чертов номер.

После двух гудков раздался голос оператора: «Набранный вами номер больше не существует».

– Как не существует?!

Почти в ту же секунду заработал факс и, напечатав всего одну строчку, заткнулся.

PL4—4559.

И ни подписи, ни обратного адреса.

Он позвонил Смиту.

– Слушай ты, красавец! Ты что это там мутишь?

– Да ничего… – Смит явно был доволен произведенным эффектом. – Просто тот номер уже не действителен. Один номер годится только на один раз. Сегодня будешь звонить вот по этому. А сейчас предлагаю встретиться в кафешке. Посидим, выпьем, помолчим…

– Придурок! – рявкнул Конвей и повесил трубку.

После чего послушно отправился на обед – выпивать и молчать.

– Можешь называть меня и на «х», и на «п»… – голосом доброго доктора сказал Смит. – Садись. Вот твой мартини, вставляй соломинку…

Конвей перегнулся через обеденный стол и сжал кулаки.

– Да ладно тебе, сядь… – проворчал Смит.

Конвей залпом опрокинул мартини.

– О, какая сильная у нас жажда… – Смит налег локтями на стол. – Выпил? Ну, а теперь вываливай. Папа ждет подробностей. Давай исповедуйся.

– Обойдемся без исповедей.

– Как скажешь… Будем считать, оно почти произошло. Так ты виновен, или – невиновен, или – просишь пощады? А?

– Заткнись и пей свое пойло.

– С удовольствием выпью. За успехи.

– Какие еще успехи?

– Ну, хотя бы за то, что у тебя теперь есть новый номер. Старый-то тебе достался бесплатно. А вот за новый, если ты захочешь им воспользоваться, тебе придется выложить пятьдесят баксов. А завтра номер опять поменяется и будет стоить уже не пятьдесят, а двести баксов…

– С чего это вдруг?

– Интрига, мой друг, интрига. Ты уже на крючке. А остановиться трудно… Через неделю будет уже восемьсот. И заплатишь, как миленький.

– Размечтался! – хмыкнул Конвей.

– А я говорю – как миленький. Это только невинность ездит даром. А за грехи надо платить. Твоя жена очень удивится, когда узнает о состоянии твоего банковского счета…

– Не удивится. Потому что ничего этого не будет!

– Да ты уже одержим, как Жанна д’Арк. Эта дама ведь, кажется, тоже слышала голоса?

– Не дама, а дева. И это были Голоса свыше, а не какой-то там шепот в стиле секс по телефону!

– Что-то не очень-то спасли ее эти голоса… Официант! Принесите нам еще мартини! Ты не против?

Конвей отчаянно замотал головой.

– Боже мой, сколько эмоций… – сказал Смит. – Мы еще даже не начали обедать, а ты уже…

– Вообще-то я надеялся услышать что-нибудь более дельное! – заметил Конвей.

– Ладно, уговорил. Ты уже готов слушать?

Взяв в руки нож в качестве инструмента для черчения на скатерти, Смит наконец-то начал говорить по существу.

– Ты ведь слышал о системе ливневой канализации под Лос-Анджелесом? Я имею в виду дренажные туннели, которые защищают его от потопа во время сильных дождей?

– Допустим.

– Если ты откроешь любой канализационный люк на какой-нибудь магистральной улице и спустишься вниз, ты попадешь в систему туннелей протяженностью более тридцати километров – и все они ведут к морю. В годы, когда идет мало дождей, там сухо, как в пустыне. Как-нибудь мы обязательно погуляем там, внизу, под цивилизованным миром, и я выведу тебя по этим туннелям к океану. Эй, ты слушаешь?

– Продолжай, – сухо сказал Конвей.

– Секунду… – Смит смочил губы мартини. – А теперь представь: если бы каждую ночь, ровно в три часа, двери всех домов во всех кварталах и на всех улицах открывались, из них выходили бы вполне взрослые, зрелые мужчины – и, как зомби, шагали в темноте к этим люкам… И вот они открывают крышки и спускаются вниз, прямо в самую черноту, представляешь? И, пробираясь на ощупь под домами, идут к морю, которое, они знают, есть где-то там впереди – просто пока его не слышно… И с каждым километром шум прибоя все ближе, а этих зомби все больше, и дышат они все чаще и что-то выкрикивают, а от лиц у них исходит такой жар, что хоть дорогу освещай в темноте. Представляешь? А город спит и даже не подозревает, что в это самое время под землей, в водостоке, вместо воды к морю текут толпы людей, буквально изнывающих от желания, готовых любить все, что движется… Я бы сравнил это с Интернетом – только здесь все из плоти и крови. И абсолютно без мозгов.

– То, что без мозгов, – это я уже понял. Но при чем тут Интернет?

– Хорошо, не Интернет. И даже не фильм в ноутбуке. Главное – что все это происходит реально! В режиме онлайн. Их невозможно увидеть, но они есть – тысячи изголодавшихся людей, которые, шумно дыша, пихая друг друга локтями, шаркая ботинками по цементу, бредут в черных туннелях к своему спасительному берегу. И не нужна им ни романтическая луна, ни рассвет – никакая другая служба спасения, которая прибывает с неба через миллионы миль. Никто не хочет спасаться – всем нужно только это жаркое море. Хотя бы постоять на берегу, глядя на волны вулканической страсти, от которых плавится даже песок…

– Так что они там делают? – спросил Конвей.

– Что делают? Ну, я же говорю: ныряют в водоворот страсти и там тонут. Что делают… Вот это самое и делают – вдох-выдох, вдох-выдох… Ты же слышал, ночью. Думаю, тебя это хорошенько подзавело. А? Признайся: волосы на голове шевелились? А как насчет металлического вкуса во рту? Или, может, ты изрыгал огонь?

– Нет!

– Врешь!

– Хватит… – сказал Конвей. – Чьи это были голоса?

– Голоса невостребованных либидо. Стосковавшихся по любви маньяков…

– Какой любви? Каких маньяков?

– Нормальной любви. – Смит мизинцем помешал свой мартини. – Такой, когда сливаются в экстазе.

– То есть?

– А ты по телефону не понял? Я бы назвал это сборище пропащих душ. Душ, готовых броситься в пучину сладострастия… Ты когда-нибудь читал Торо? [27] Генри Дэвид Торо (1817–1862) – американский писатель, мыслитель, натуралист и общественный деятель, критиковал современную цивилизацию и выступал за возврат к природе. Он писал, что большинство мужиков всю жизнь только и делают, что мучаются и терпят.