Бернар Вербер - Зеркало Кассандры [litres]

Кассандра уселась на землю, не отрывая взгляда от горящей деревни.

– Не знаю, верю ли я в их спасение, – вздохнула она. – Может, брат был прав? Они вконец оскотинились и спасти их невозможно?

– Да ты что? У тебя опустились руки? – подскочил к Кассандре Ким.

– Да нет, я просто не хочу больше думать о будущем. Мне захотелось настоящего. Хочу по-настоящему прожить каждую секунду.

– Живи. У нас сейчас как раз настоящие сложности.

У искупленцев не было воды, чтобы потушить пожар, так что они уселись в сторонке и стали ждать, пока он погаснет сам.

Теперь я хочу знать. Я должна узнать, неужели правда, что…

– Эксперимент двадцать четыре? – спросила Кассандра.

Директор интерната «Ласточки» посмотрел на нее и опустил голову.

– Эх, Кассандра… Кассандра… Кассандра… Мы говорили о твоем имени. Но мы ничего не сказали о втором элементе, который также является вашей характеристикой. О вашей фамилии.

– Каценберг?

– Каценберг. Фамилия немецкого происхождения и переводится дословно «Гора кота». Так что мы будем говорить о большом коте, который присутствует в каждом вашем деле.

– Это мой отец?

– Нет.

– Кто же?

– Брат вашего отца, ваш дядя, Исидор Каценберг. Из того немногого, что говорила ваша мама, я знаю, что он начинал как журналист, занимался историей науки, а потом стал вольным мыслителем. Личность неординарная. Затворился в водонапорной башне в предместье Парижа, жил на островке в окружении озера с дельфинами. Он и задумал все эти эксперименты.

Я чувствую, мы приближаемся к истине. Еще немного, и я узнаю…

Однако директор не торопился.

– Могущество мысли! Как не сказать о нем? Пустота, нечаянное столкновение двух нейронов, и вот уже побежала цепочка электрических мини-вспышек, завершившихся озарением. Идеей! Память закрепляет ее, потом она материализуется в белковой форме. Каждая идея становится материей. Идея Исидора Каценберга тоже стала протеином.

– Какая идея? Что он придумал? – заволновалась Кассандра.

– Он поделился идеей с братом, и она стала живым существом. Возникло живое воплощение его идеи.

– Что именно?

– Ты.

Я?

Эсмеральда и Напраз взялись за руки и смотрели на догорающую деревню. Остальные слушали гнусавого Пападакиса в противогазе с трубчатым носом.

– Идея Исидора Каценберга была необыкновенно оригинальной. Он почерпнул ее в Каббале. Новорожденный знает все, но это знание его сковывает, и Бог посылает ангела, который перед рождением стирает у ребенка память. Полоска под носом – это прикосновение ангельского пальчика, она есть у каждого из людей.

Про это я знаю! Куда он ведет? Почему столько болтает? Это невыносимо!

– Исидор Каценберг решил, что в этой метафоре таится другая. Он решил, что памяти нас лишает… язык. Как только ребенок начинает говорить, он запирает свою мысль в клетку, втискивает ее в рамки языка.

Пораженный Ким даже привстал.

– В тринадцатом веке король Фридрих Второй, говоривший на девяти языках, захотел узнать «природный» язык человеческого существа. Он поместил в комнату шесть младенцев, приставил к каждому няньку, приказав им кормить младенцев, купать, укладывать спать, но не произносить при них ни единого слова. Он хотел узнать, какой язык выберут дети без влияния со стороны. Король колебался между латынью, греческим и ивритом, по его мнению, главными языками мира. Но дети не заговорили вообще. Мало этого, все они вскоре умерли.

– Значит, без общения нет жизни, – подхватил Шарль де Везеле.

Видя, что огонь почти что погас, Эсмеральда полотенцем прибила остатки пламени в своей хижине и спасла щетку для волос и любимые бусики, хотя они слегка почернели и подрасплавились.

– И в чем же состоял эксперимент двадцать четыре? – спросила Кассандра.

Филипп Пападакис закашлялся в противогазе, стекла запотели, и даже глаз у него не стало видно.

– Ваш дядя Исидор очень долго обсуждал опыт Фридриха Прусского с вашей мамой. Думаю, он убедил ее, сказав что-то вроде: «Яд в правильной дозе становится лекарством».

Напраз согласно кивнул.

– ХВАТИТ ТЯНУТЬ ВОЛА ЗА ХВОСТ! – заорала Кассандра. – ЧТО ОНИ СО МНОЙ СДЕЛАЛИ?!

Девушка с большими светло-серыми глазами вцепилась в горло Филиппа Пападакиса. Ему не удалось разжать руки Кассандры, и он только встряхивал головой.

– Они лишили вас речи, – сообщил он.

Кассандра отпустила директора и уронила руки на колени.

– Вашего брата до семи лет, а вас до девяти. Вы оставались, так сказать, «чистыми», не затронутыми словами.

Нас не третировало наше левое полушарие.

Кассандра смутно припомнила то, что прочитала в книге своей матери.

– Как я вам говорил, до девяти месяцев младенец не отделяет себя от всего, что его окружает. Потом он переживает шок, и у него наступает «младенческая скорбь»: все, что он ощущал как самого себя, отъединяется от него, отдаляется, и он боится, что навсегда. Он словно бы теряет часть себя, руку или ногу. Осознает, что не от него зависит приход и уход утраченного. И он обозначает существо, которое было им и перестало им быть.

Мама.

– Мама. Будучи обозначенной, она отчуждается. С этого момента начинается процесс сужения сознания. Энергия любви, запах, ласка, нежность становятся отдельностью с названием «мама». Несколько букв, несколько звуков слишком ничтожны, чтобы охватить явление, какое представляет из себя мать. Затем следующее явление получает этикетку: «папа». Следом возникает отражение в зеркале, и мир становится еще теснее.

– Появляется «я».

Да, это мне понятно. «Я» – это ограничение сознания. Однажды я узнала, что я не все вокруг, я это только «я». Мое мышление не безгранично, оно заперто в пещере, которая зовется головой, оно узник кожаного мешка, который зовется телом.

– Я отличен от других. Я ограничен. Я уязвим. Я защищаюсь от мира, который мне угрожает. Все это свидетельства сужения сознания.

Филипп Пападакис продолжил развивать свою мысль:

– После «мамы», «папы», «меня» мир вокруг продолжает сужаться, получая этикетки и подчиняясь нашим словам. Это и было великим открытием вашего дяди и вашей матери. Человек пожелал контролировать мир с помощью слов, но, на деле, он его обессмыслил. Слова обрели избыточную значимость. Они уничтожили стоящую за ними реальность. Слово «тигр» не кусается. Слово «тяжесть» не обладает весом. Слово «солнце» не светит.

Кассандра совершенно по-новому увидела директора Филиппа Пападакиса, он перестал быть врагом, он стал учителем.

– Слова стали для человека орудием власти. Люди разделили территории, расклассифицировали животных. Как написано в Библии? «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым».